Последний день Славена. Том 1

Первонег сильно задумался. Может, поторопился он крепостицы с острожками сжечь? Может, княжич Вадимир потому к отцу заторопился, что не хотел на себя ответственность брать? И теперь князь Буривой по всей строгости за эти крепостицы и острожки с Первонега спросит? И заставит за свои средства их восстанавливать? Буривой может и так решить. Он на решения крут!

Но воевода был не из тех людей, которые останавливаются на перекрёстке надолго, не решаясь пойти ни в одну из сторон. Он привык идти, если уж вышел в путь, и не сворачивать.

Спросят – пусть и спросят! Он сделал то, что посчитал необходимым для обороны города. И дальше будет делать то же самое.

Отпустив «ползуна» отогревать уши, воевода вызвал к себе сотников и младших воевод, хотя расстался с ними только вечером, и за день никаких новых вестей ему принести не должны были. Тем не менее, Первонег, снова по очереди расспросил всех, и велел выслать на ближайшие варяжские дороги в сторону Бьярмии дальнюю разведку на лучших конях.

– Караулить будем, когда полки из Бьярмии пойдут…

И только после этого велел седлать коня, чтобы съездить к посаднику Лебедяну.

На словенские дороги, не ожидая такой наглости от соседей, Первонег дозоры не выставил. Обычно варяги этими дорогами пользоваться избегали…

* * *

– У боярина торговые люди из Русы… – предупредил воеводу чинушка[157].

– Где?

– В большой горнице…

– Я на них тоже посмотреть хочу… – Первонег не остановился, и сразу прошёл в большую горницу боярского терема, где Лебедян обычно занимался делами.

– Я не знаю, чем я могу помочь вам… – скучным голосом говорил посадник восьми торговым людям, стоящим перед ним с шапками в руках. Сам он сидел в высоком кресле, обитом красным бархатом, украшенным вышивкой золотыми и серебряными нитями. И держался, как мог бы держаться князь, только не решился, чтобы не быть похожим на князя, кресло своё поднять на подиум. – Не нашими стараниями нынешнее положение создано, не нам его и разрешать…

Воевода Первонег громко вздохнул, привлекая этим внимание посадника.

– А чьими же, скажи нам? – настаивали рушане. – К кому нам обратиться, чтобы положение поправить. А то ведь и до беды так недалеко.

– Своего посадника спрашивайте, воеводу Славера спрашивайте…

Рушане дружно руками развели.

– Славер – не наш воевода. Он – бьярминский, из дома князя Войномира…

– Мне это всё одно. Славер – варяг, как и вы все. А я не давал наказа, про который вы говорите… – боярин-посадник Лебедян был строг и жёсток. – Да вот хоть воеводу нашего спросите! Он скажет, что мы к соседям всегда относимся со всей душой, и воевать ни с кем не готовимся. А кто с нами готовится, это уже неприятности не наши. Но тот от нас сполна получит. Это я обещать могу смело, потому как не впервой с таким сталкиваюсь.

– О чём разговор? – поинтересовался Первонег, и вздохнул ещё раз, недовольный тем, что его втравливают в разговор, который его сейчас меньше всего интересовал.

– Да вот, гуртовые[158] купцы из Русы, как видишь, жаловаться пришли… Говорят, что перестали наши торговые люди соль у них покупать. Все последние дни их лавки стороной обходят. Только горожане по щепотке в дом и покупают. А как раньше, гуртом и целыми возами – нет такого. Вот рушане и думают, что мы тут наказ дали своим людям, чтоб торговлю ихнюю подорвать…

– А нешто мы так свою торговлю не подорвём? – поинтересовался Первонег.

– Про то я им сам и толкую. Мы – народ торговый, и выгоду свою видеть привыкли. Нам никакая война не нужна. Просто, одни обозы в дальние края ушли, другие за товаром ещё не вернулись. Вот и весь сказ, из-за которого задержка с распродажей. И волноваться здесь нечего. Дорога у всех дальняя, опасная. А опасный путь торопливости не терпит. Ждите…

– Я тоже думаю, что волноваться здесь нечего… – вступил в разговор воевода, сообразив, о чём разговор. – Но совет дать могу. Ступайте к своему посаднику, ступайте к воеводе Блажену, и пожалуйтесь, как вас в Славене обижают, да разорить норовят…

– Совсем, совсем скоро разоримся… – подтвердил старший из купцов, тощий и остроносый.

– А тебя как зовут-то? – поинтересовался Первонег.

– Родители Смыком прозвали…

– Не тебя ли я вчера видел с воеводой Славером?

– Нет, воевода, я вчера день в лавке провёл, а на ночь в Русу к семье ездил…

– Похож, значит, кто-то был… Город Славеру показывал…

– Да я город сам знаю только в торговых рядах… Что я показать могу?..

– А конь у тебя случаем не рыжий, как ты сам? – продолжил воевода допрос.

– У меня дома кобылка рыжая есть, но я езжу на кауром жеребце… – Смык откровенно обрадовался, что уставшую за ночь кобылку оставил дома, и пересел на рослого и сильного жеребца, на котором обычно ездить не любил за сноровистый его нрав. – Кобылка у меня больше по хозяйству работает. За дровами съездить, за сеном. Она спокойная.