Последний день Славена. Том 1

– Я б и подсказал, да меня мало слушают. Тут Блажен всё решает. Как проснётся.

– Тоже верно. Но не гнать же заслуженного человека палками только потому, что он стар. Он слишком много в своё время для Русы сделал. К тому же, все мы старыми будем, коли боги до того дожить дозволят. След, наверное, и о себе тоже подумать, и традицию не заводить. Но ты, вижу, что-то никак предлагаешь?

– Я предлагаю совет больше не собирать, но дать мне возможность действовать самостоятельно, пока ещё время есть. Скоро его не будет, потому что воевода Первонег вой толковый, и ворота запрёт, и проверки чинить будет всякому входящему. Как только вблизи появятся мои полки из Бьярмии, сразу и начнётся. А это что значит? Это значит, что нам след гораздо раньше начинать. Готовиться необходимо, чтобы потом не гадать, что делать в первую очередь, и чего не сделали из того, что сделать было необходимо.

– Так ты велишь мне на себя ответ взять за всё? Эк тебя разгораздило до войны-то… Ну, говори, говори, что надумал… Ежели что дельное, я сам, не смотря на ночь, к князю пойду. Он хоть и спит много, однако же просыпается, когда след, и думать тоже умеет.

– Может, Здравеня пока трогать и не надо. Мне нужны все купцы, что лавки держат в Славене. Я их людей хочу на своих дружинников сменить, чтоб ворота в нужный момент открыли. Знаю, что Первонег присмотр за всеми русами учинит. Но я не велю пока своим полкам близко к тем самым воротам подходить. Не надо, чтоб словене их увидели.

– Когда полки прибудут?

– Князь Астарата заупрямиться не должен. Завтра к полудню жду. Но, ежели мы с тобой договоримся, я гонца отправлю, чтоб в круг пошли, и подальше в стороне встали, в наших землях, но так, чтоб в один переход на месте оказаться…

– Кто полки-то приведёт? Толковый вой?

– Воевода Далята от князя Астараты.

– Э-э-э… Не совсем то, что сейчас нам нужно. Мягок характером, в решениях рыхловат, но вообще-то толков, голова у него на месте. Этот, может, и поймёт, если ему все хорошенько втолковать, – Ворошила одобрительно крякнул, выпил кружку мёда, налитую воеводой для себя, и крякнул ещё раз. – А что купцов касаемо, сейчас же людей пошлю. Здесь собрать?

– Здесь. Через час будут?

– Будут.

– Тогда я гонцом к Даляте обеспокоюсь, и сюда вернусь…

* * *

Пока Боживой и Верещага торопливо седлали воеводе коня, только-только отошедшего от долгой скачки в мороз по льду Ильмень-моря, он услышал, как уже началась суета в посадническом тереме. За ставнями громко разговаривали, поднимались люди, чтобы отправиться по купеческим домам с приглашением. Но никто, даже пеший, торопящегося Славера не опередил, и он вместе со своими дружинниками и с купцом Смыком выехал за ворота, направляясь к большой избе, которую занимал неподалёку от речных городских ворот. Смыка, вообще-то, можно было бы и оставить у посадника дожидаться, когда других купцов соберут. Но Славер и в Русе ориентировался не лучше, чем в Славене, хотя Руса была чуть поменьше размерами, и потому желал иметь провожатого при себе.

Город уже спал спокойным сном уставшего за морозный день одушевлённого существа, каковым, по сути дела, и являлся. Городские улицы, мощёные брёвнами, в Русе так не чистили, как в Славене, и потому брёвна покрыло снегом, скрывающим топот копыт. Но скрип снега под копытами в ночной тишине тоже разносится далеко окрест. За всю дорогу к своей избе воевода не встретил ни одного человека, кроме городской стражи, проезжающей улицы дозором.

– Волынца мне найти, и быстрее… – распорядился воевода, едва въехав во двор.

– Только что здесь был, – отозвался дежурный десятник из охранной сотни, – в конюшню ходил. Сейчас сыщем…

Воевода прошёл в жарко натопленную избу, но не успел меховой плащ с кольчужки скинуть, как в дверь следом за ним вошёл молодой дружинник Волынец.

– Звал меня, воевода?

– Звал… – повернулся Славер на высокий голос молодого воя. – И спешно звал… Как там твой Ветер поживает? Летать не разучился?

– Летает… Пока ещё никто его, слава Перуну, не остановил…

Дружинник Волынец был славен не сам по себе, а своим конём Ветром, сравниться с которым в беге и выносливости не мог ни один конь во всём варяжском войске. Высокий, тонконогий, с длинным корпусом… Со стороны посмотреть, не скачет, а словно парит над землёй. И потому дружинника часто использовали в качестве гонца.

– А та стрела осенью?

Минувшей осенью при осаде крепостицы случайная стрела кого-то из словен застряла в ребре благородного животного. Об этом ранении знала вся дружина, и сочувствовала Волынцу не меньше, чем, если бы ранен был он сам. Ветра в дружине все знали и все любили, и встали бы при случае на его защиту так же, как встали бы на защиту своего князя.

– Ребро срослось. Не вспоминаем, чтоб не повторилось… Хорошо, стрела на излёте была…

Оба знали, что пущенная с близкого расстояния стрела способна коня навылет прошить.