Последний долг

Я хотел убить отца голыми руками. Я хотел вырвать свое сердце, потому что, что бы я ни сделал, я подведу Нилу.

Она заплатит третий долг.

И она будет ненавидеть меня вечно.

Мои колени дрожали, когда я задыхался в агонии. Я приговорил ее. Я был тот, кого она будет винить. Как она сможет оправиться от этого? С чего бы ей снова хотеть меня после того, как я оставил ее в одну?

Она никогда больше не будет моей, но я никогда не позволю моему отцу казнить ее.

Шесть дней.

Мой отец хотел убить любовь всей моей жизни за шесть гребаных дней.

Мой план только что изменился.

Я остановлю это.

Даже если это означало умереть в одиночестве и стать нежеланным из-за этого.

- Как! Как ты об этом позаботишься? - Взвизгнула Жасмин. - Они в гребаной Ботсване, Кайт!

Моя челюсть сжалась, и я бросился к Вингс. Он послушно стоял, прячась за деревьями. Не привязанный и не оседланный, он поднял глаза, когда я подошел ближе. Его черные глаза светились древним знанием, они были такими умными, такими чуткими. Он почувствовал мое смятение. Он знал, о чем я собираюсь его просить, и не колебался.

Двигаясь ко мне, гигантское животное встало боком, чтобы я мог сесть на него. Никакой веревки или уздечки, только связь между человеком и животным.

- Мне все равно, даже если они на краю земли. Я пойду за ними.

Схватившись за гриву Вингса, я сунул телефон под подбородок. Отработанным движением, которое я проделывал бесчисленное количество раз, я подпрыгнул и перекинула ногу через спину коня.

Мой бок заныл, но я проигнорировал свой дискомфорт, сосредоточившись на боли, которую причинил Ниле, заставив ее вернуться в Холл без меня.

Тупица. Чёртов тупица!

У Вингс была шёлковая грива. Я часто ездил на нём верхом без седла. Я провел много ночей, выстраивая отношения со своей лошадью. Он подчинится и полетит туда, куда мне нужно.

Как только я сел, он пустился в галоп. Я низко наклонился, обхватив его бедрами.

Беги.

Быстрее.

Мой рюкзак хлопал меня по спине, когда Вингс нёсся в сторону Холла. Ветер перекрывал голос Жасмин, но я уловил достаточно.

- Джетро, что ты собираешься делать?

Полуденное солнце заливало Хоуксридж, насмехаясь надо мной и тем, кем я стал. Я поклялся, что все это скоро закончится. Что Нила будет в моих объятиях. Что мой брат очнется от комы. Что моя сестра наконец обретёт покой.

Так много нужно исправить.

Так много несчастий нужно стереть.

Вингс была полон энергии, летя словно пуля. Мои ноги были напряжены, сердце бешено колотилось, и ярость превратилась в дышащее существо.

Кат совершил свою последнюю ошибку.

Я иду за тобой.

- Я иду за ней, Джез. И на этот раз, черт возьми, я собираюсь покончить с этим.

***

Если Алмазная аллея была местом, где сортировали алмазы, освещённые светом от гигантских прожекторов, то Алмаси Кипанга был шрамом в земле, который их создал.

Всю дорогу от аэропорта Дэниэль держал руку на моем колене. Я кипела от раздражения и отвращения, но не спорила и не вступала в разговор.

Мне так много нужно было сказать.

Но каждое слово лишь предвещало еще большее наказание.

Кроме того, Дэниэль не заслуживал разговора. Он был потерян, маленький мальчик, неспособный видеть, что он уже мертв. Он мог быть ястребом, собирающимся причинить мне боль, но я была гадюкой в его гнезде, только и ждущей, чтобы укусить и отравить его.

У меня было время.

Я подожду.

Водитель вёл нас сквозь безмолвную ночь, не говоря ни слова. Его пассажир-охранник никогда не отдыхал, глядя в окно, его рефлексы вздрагивали и палец взлетал к спусковому крючку пистолета несколько раз. Особенно когда мы останавливались на красный свет и ехали по грунтовой дороге.

Когда мы покинули цивилизацию, он вытащил из ножен мачете и благоговейно положил его себе на колени. Звездный свет отражался от ветрового стекла, целуя потускневшее лезвие.

Улюлюканье и вой сменились звуками пригорода.

Внутри джипа мы были в безопасности ... но там ... там пировали животные, гораздо более подготовленные к убийству, чем мы. Там они охотились, их желтые глаза сверкали в свете фар.

Моя усталость испарялась по мере того, как мы углублялись в Африку. Водитель и пассажир дали мне обильное количество адреналина, пока я подпитывалась их бдительностью. Они жили здесь, но не расслаблялись. Всю дорогу они были на взводе.

Что они видели такого, чего не видела я?

Чем они жили, чем я никогда не смогу жить?

Я не хотела этого знать.

Мы вчетвером путешествовали вместе, но порознь - каждый погруженный в свои собственные мысли.

К тому времени, когда мы выехали с едва заметных дорог на гравийные дорожки, мои мышцы свело судорогой от беспокойства.

При каждом толчке я вздрагивала. При каждом хихиканье гиен и каждом рычании львов я сжимала глаза от страха. Оружие, которое было у наших проводников, предназначалось не для того, чтобы усмирить меня, а для того, чтобы помешать тому, что было снаружи, убить нас.

Цивилизации больше не было. Мы попали в самое сердце природы, где выживание ценнее богатства, а здравый смысл торжествовал над глупостью.