Последний довод главковерха

— Мне — да! А как с тобой, Авик, я бедром чувствую, как тебе хочется.

— А не надо бедром, почувствуй рукой. — Более интересные способы я не предлагаю, вряд ли Зиночка настолько образована в вопросах любви, а обидится, ничего не получу.

— Хи-хи-хи, — тихо рассмеялась Зинуля, — никогда не доила корову!

— Ни… чего… это не долго… я и так на грани…

— О, боже! И куда теперь все это?

— Ерунда, оботри ладошку о матрас в том углу, до утра семь раз высохнет.

— Тут не только ладошка…

— Так найди тряпку, вон подушку возьми, их здесь не считано.

Я блаженно откидываю голову, как же хорошо лежать на боку после стольких дней на животе, как я раньше не догадался время от времени менять позу.

— Слушай, ты же все знаешь, а я давно хотела спросить, что с моим мужем. Он полковник и командовал дивизией. Командует, я хотела сказать.

— Нет, точно ничего не скажу, но уверен, что все с ним хорошо, здесь же не было больших окружений, с полковником и комдивом ничего не случится. А Евгений Петрович и Глафира Николаевна, они родители мужа?

— Да.

— Из дворян?

— Да, но потом Евгений Петрович в Красной Армии воевал, в Гражданскую.

— А сама ты из крестьян? Что твои родители?

— Нет, не крестьяне, мама служила на станции, а папа рабочий.

Оно и видно аристократку в первом поколении, старики, как потомственные дворяне, ведут себя со спокойным достоинством, а эта пыжится и оттопыривает губу при каждом удобном случае, стараясь показать, что она выбилась из грязи. Да плевать, сегодня мы помогли друг другу расслабиться, а завтра разбежимся и не вспомним, не такой уж Зиночка драгоценный изумруд, если честно, внешне все при ней, но характер в женщине в разы важнее.

Словно почувствовав мое настроение, Зина подняла голову:

— Говорят, мы завтра выходим к своим. Тебя ведь в госпиталь? Ты же потом найдешь меня в Киеве, если захочешь? Ты не захочешь… Ты ведь не любишь меня, правда?

Началось, ты меня не любишь, все мужики козлы, вам только одно нужно от нас, бедных, несчастных, доверчивых женщин!

— После госпиталя у меня по расписанию война, как я тебя найду, — лениво оправдываюсь я, — а в Киеве надолго не задерживайся, не надо.

— В Киеве?! Но это ведь так далеко!

— Поезжай в Москву.

— А если в Харьков? У меня там сестра, мама Павлины.

— Нет, и в Харьков нельзя, в Москву.

Проснулся от толчка телеги, поднял голову, солнечное утро, незнакомый рыжий боец заставляет пятиться рыжего всхрапывающего коня между разведенных палок, привязанных к повозке. Зиночка тоже подняла всклокоченную голову, быстро огляделась и, стянув одежду под одеяло, принялась поспешно натягивать ее на себя.

— Доброе утро! А, извините, я попозже…

— Подойдите через десять минут, товарищ майор.

Придерживаю на секунду руку Зинули, чтобы еще раз, может в последний, полюбоваться на красиво отвисшую грудь, но она сердито отмахивается и продолжает быстро облачаться.

Утренний осмотр окрестностей, так, а это что?

— Эй, парень! Ты верхом ездить умеешь?

— Умею, невелика наука!

Красноармеец поворачивается ко мне, стараясь сохранить серьезное выражение лица, но оно все равно расплывается в непристойной ухмылке.

— А без седла?

— Дык, если нужда, то и без седла.

— Нужда, парень, быстро садись на лошадь и жми в ту сторону, там штабная машина в сопровождении броневика гонит прямо в тыл к немцам.

— Дык а куды ехать-то?

— Строго в ту сторону, два километра, там шум моторов услышишь, сориентируешься. Давай быстрее, не жуй сопли!

Боец еще раз, уже без ухмылки, взглянул на копошащуюся под одеялом за моей спиной полуголую женщину и начал поспешно выпрягать полузапряженного коня, взгромоздился на него верхом, поддал каблуками ботинок под бока и пошкандыбал в указанном мной направлении.

Зина, наконец, справилась с туалетом, соскользнула с телеги, быстро нагнулась ко мне, целуя в щеку, пожала руку, и, сдерживая слезы, побежала в сторону телеги с беженцами.

Я тяжело вздохнул, расставание тоже не доставило мне радости.

— Завтрак, товарищ командир!

Еще один незнакомец поставил передо мной котелок с дымящейся жижей и положил изрядный кусок черного хлеба.

— Мне бы умыться, боец! — Притормозил я шустрого мужичка.

— Послали бойца на разведку, товарищ командир?

— Кого, майор? А, всадника, да, надо уточнить один момент, а так никаких изменений в обстановке за ночь не произошло.

— И в каком направлении считаете нужным двинуться, какое решение Вы предлагаете?

— Подождем с этим, товарищ майор, возможно, решения за нас будут принимать другие.

Я кивнул на подъехавшую штабную машину в сопровождении колесного пушечного броневика, из которой выпрыгнул худощавый мужик явно высокого чина. Дергачев было дернулся навстречу, но тот, обгоняя сопровождающего его капитана, так шустро преодолевал разделявшее нас расстояние, что майору ничего не оставалось, как только остаться на месте, вытянуться в струнку, и, приложив руку к фуражке отрапортовать:

— Товарищ полковник! Двести сорок четвертый стрелковый полк…

Полковник небрежно махнул рукой, прерывая майора.