Последний довод королей

— Кажется, ты решил нас остудить? Ты Ищейка, да? Я слышал, ты умный парень. В любом случае, здесь не осталось никого, кто в силах сражаться с тобой. Бетод забрал всех, кто способен держать в руках копье и щит. — Он оглянулся на мрачную толпу. — Могут ли женщины рассчитывать на безопасность?

— Мы обеспечим им безопасность.

— Тем, кто этого пожелает, — уточнил Доу, пожирая взором девушку с вилами.

— Мы обеспечим им безопасность, — прорычал Ищейка, бросив на Доу рассерженный взгляд. — Я прослежу за этим.

— Что ж, тогда… — тяжело вздохнул старик.

Он доковылял до Ищейки, наклонился, сморщившись, встал на колени и положил свой ржавый клинок к ногам воина.

— Насколько я понял, ты лучше Бетода. Я думаю, что должен поблагодарить тебя за милосердие, если ты сдержишь слово.

— Уф.

Ищейка не чувствовал себя милосердным. Он очень сомневался, что его поблагодарил бы старик, которого он убил на причале, или однорукий, которому воткнули в спину нож. Или тот мальчик с перерезанным горлом, потерявший едва начатую жизнь.

Один за другим люди выходили из толпы и, приблизившись, складывали оружие — если все эти предметы можно было так назвать — в кучу перед Ищейкой. Росла гора старых ржавых инструментов и какого-то хлама.

Последним подошел мальчик с ножом. Он воткнул свое оружие в груду лезвием вниз, нож лязгнул. Испуганно взглянув на Черного Доу, мальчик поспешил к остальным и уцепился за руку темноволосой девушки.

Они стояли перед ним, столпившись, и глядели широко раскрытыми глазами. Ищейка чувствовал запах их страха. Эти люди ожидали, что Доу и его карлы разорвут их на куски прямо на месте. Они ожидали, что их затолкают в дома, запрут, а потом подожгут. Ищейке приходилось видеть, как это делается, и он не винил их, сбившихся в кучу и прижавшихся друг к другу, как овцы зимой в поле. Ему тоже пришлось пройти через это.

— Хорошо! — гаркнул он. — Значит, так! Возвращайтесь в свои дома. Войска Союза появятся здесь около полудня, и будет лучше, если улицы окажутся пустыми.

Они растерянно смотрели на Ищейку, на Тула, на Черного Доу, на всех остальных. Они судорожно глотали слюну, их бил озноб. Они бормотали слова благодарности своим мертвым покровителям.

Потом начали медленно расходиться, растекаться по направлению к своим жилищам. Живые, к их невероятному облегчению.

— Неплохо сработано, вождь, — произнес Тул на ухо Ищейке. — Сам Тридуба не мог бы устроить все лучше.

Черный Доу незаметно приблизился с другой стороны.

— Вот только насчет женщин, если ты спросишь мое мнение…

— Я не спрашиваю.

— Вы не видели моего мальчика?

Одна женщина не ушла домой. Она подошла к воинам, в ее глазах стояли слезы, на лице отражалась тревога. Ищейка опустил голову и старался не смотреть на нее.

— Мой мальчик, мой сын! Он был с охранниками, там, у воды. Вы не видели его? — Она потянула Ищейку за куртку. Ее голос дрогнул, в нем послышались слезы. — Пожалуйста, скажите, где мой сын?

— Вы думаете, я знаю? — бросил он в ее залитое слезами лицо.

И зашагал прочь, будто его ждало очень много дел, но все время повторял себе: ты трус, ты подонок, Ищейка, ты свинья, ты малодушный, кровожадный трус. Какое геройство — взять на испуг толпу женщин, детей и стариков, обмануть их.

Да, непростое это дело — быть вождем.

Благородное занятие

Большой ров пересох еще в начале осады и превратился в широкую канаву, полную черной грязи. На дальнем конце моста, перекинутого через ров, четверо солдат стаскивали с подводы мертвецов и пинками сталкивали их в грязь. Это были тела последних защитников, обожженные и изуродованные, покрытые кровью и сажей. Тела дикарей, пришедших с востока, из-за реки Кринна, бородатых, с длинными спутанными волосами. После трех месяцев осады Дунбрека все они исхудали и выглядели измученными, едва походили на людей. Мало радости для Веста — одержать верх над противником, вызывающим лишь жалость.

— Досадно, — проговорил негромко Челенгорм. — Они так храбро дрались, и такой бесславный конец.

Вест проследил взглядом, как еще одно тощее тело в лохмотьях соскользнуло с края рва и погрузилось в грязное месиво из ила и человеческих конечностей.

— Именно так заканчивается большинство осад. Особенно для тех, кто храбр. Мертвые лягут в эту клоаку, а потом ров снова наполнят водой. Воды Белой реки накроют их, храбрых или не очень, это уже не имеет никакого значения.

Крепость Дунбрек мрачной громадиной нависала над двумя офицерами, когда они пересекали мост. Серые очертания стен и башен вырисовывались на облачном бесцветном небе. Несколько ворон описывали круги над крепостью, то и дело пронзительно вскрикивая. Еще парочка надрывно каркала с украшенных зубцами бастионов.