Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)

Несколько секунд его не было видно, потом фыркающая голова появляется далеко от берега. Сильными, короткими взмахами, он буквально скользил по поверхности, показывая, что пловец опытный — голова в воде и только иногда из-под руки появляется, чтобы набрать широко открытым ртом воздуха. Оставшимся на берегу остается только ждать.

Сержант предлагает не торчать на берегу у всех на виду, а переждать, укрывшись под стоящей на стапеле яхтой.

— Послушай Хонда, а не посмотреть ли тебе в твоей маленькой игрушке для связи — не сообщают ли чего про нас?

Вблизи посудина оказалась ещё обшарпанней и старее. Пашке ни как не удавалось взобраться наверх — уж больно круты бока были у баркаса. Пришлось лезть, гремя цепью. Вода действительно была холодной, но ритмичные движения его согрели. Теперь, выбравшись из воды, не крупный организм Мацуды, казалось, сжался и стал в два раза меньше — на ветру холод пробирал до костей. Согревал лишь адреналин — Пашка ощущал опасность, не смотря на тишину на судне, к мерным всплескам килевой качки, примешивался непонятный звук, словно кто-то неуклюже отбивал морские склянки.

Каюта была единственной, но достаточно просторной, именно отсюда слышался позвякивание. Осторожно зайдя внутрь, Пашка сразу почувствовал плотный запах спиртного, воняло чем-то похожим на виски, по полу катались бутылки — выяснилось происхождение непонятного звука. Еще он унюхал запах пропавшей пищи — прикрученный к полу стол был весь завален пустыми бутылками, консервами и объедками. На койке в углу лежал ворох тряпья. Он уже собирался пойти приводить к жизни двигатель, как куча на койке зашевелась. Пашка, выставив нож, присел, приготовившись к прыжку. Человек на койке, не вставая, откинул морской бушлат, потянулся к столу, нащупал бутылку (как оказалось не все были пустые), безошибочно выбрав с напитком. Потом в один присест, не открывая глаз, сделал большой глоток, бутыль аккуратно поставил на место и снова зарылся в ворох одежды.

Пашка выждал какое-то время, потом приблизился к койке. Из бушлата вывалились бумажки. В небольшой иллюминатор поступало мало света, но он разглядел в документе фотографию — ухмыляющуюся небритую физиономию в фуражке капитана.

Пашка распрямился, окинул взглядом пустую каюту — оружия здесь спрятать было просто негде. Он попытался растолкать пьяньчугу — бесполезно, тот лишь мычал и срывался на храп. Целесообразней было бы прирезать эту потенциальную угрозу, но не в его правилах было убивать спящих. Подперев снаружи дверь каюты, Пашка отправился заводить двигатель катера.

Кораблик был небольшой, осмотреть его весь не составило труда. Небольшой, это в том смысле, что от носа до кормы и тоннажем. А вообще посудина была на удивление знакомой — такая же была у его приятеля на Балтике. Приходилось хаживать, даже не простым пассажиром. Пашка когда уверял Савомото, что справиться с управлением и механикой, именно на это и рассчитывал.

В принципе всё так и оказалось: органы управления, дизелёк стоял ещё тот — немецкий, даже внутреннее убранство, так сказать — латунная табличка с названием верфи в Киле, цвет обшивки, интерьер за исключением мелочей, точнее за их отсутствием (хозяин кораблика себя не баловал). Пашку даже слегка зацепило, досадно напомнив о чём-то утраченном, и одновременно позабавив любопытным наблюдением, связанным скорее с неординарностью его нового физического бытия.

С нечто подобным он сталкивался ещё в своей юности, когда отбабахав на «срочной» первые полтора года до отпуска, поднабравши в весе и мускулатуре, вытянувшись, вернулся в родные пенаты — квартира и его комната оказались какими-то маленьким, словно он вырос с них, как из детской одежды.

Сейчас же эффект был обратный. Бегал он по идентичному кораблику, казалось вот — почти вчера, только росту тогда в нём было…, ещё почти пол метра к японскому.

Потому продвигаясь в рубку, где переступая комингс, где прыгая по короткому трапу, он по привычке пригибался. А зря — вполне вписывался.

Через полчаса, приняв на борт сержанта и Хонду, посудина тарахтела, направляясь на выход из залива.

Прочитав документы, Хонда сказал, сержанту, что катер называется «Фёлд 102». Капитан, он же владелец — Гарри Квейлер. Потом попытался перевести странное название судна и фамилию спящего человека.

Во время разговора, койка снова зашевелилась, процедура глотания виски повторилась, но с маленьким отличием — уставившись на японцев мутным глазом, капитан посудины мотнул головой, что-то пробормотал и снова завалился спать, сотрясая каюту, то низким храпом, то выдавая рулады на высокой ноте.

— Голосистая птичка в поле попалась, — усмехнулся сержант, — а что он сказал?

— Что-то типа: «допился до узкоглазых чертей», — улыбнулся Хонда.

— Действительно прав был матрос — такого убивать грех.

Закрыв дверь в каюту, подперев её доской, они потопали на палубу.

Хонда первым поднялся на мостик, где Пашка с видом бывалого капитана управлял судном. На плечи он накинул, найденный в рубке китель, но голову нахлобучил фуражку.

— Куда мы направляемся? — Спросил Хонда.