Последний джинн

Аппарат взлетел над зеленым полем с архитектурными экспонатами фестиваля.

— Такого музея больше нигде нет, — сказала Лилия, снова становясь задумчивой. — Я была во многих странах мира, видела очень красивые музеи ландшафтной архитектуры, но здесь все иное.

— Я тоже бывал, — сказал Игнат, провожая взглядом проплывающий внизу объект, напоминающий проросшие друг сквозь друга крылья разных птиц. — В Италии, Латвии, Бельгии. Там в зданиях время спит, а тут оно всматривается в нас с легким удивлением.

Лилия оторвалась от созерцания ландшафта, повернулась к нему. Золотистые огоньки в глазах девушки загорелись ярче. Собеседник ей нравился. Впрочем, это чувство было взаимным, хотя дать знакомству объективную оценку Игнат пока не мог. С Лилией просто хотелось быть рядом, и все.

Такси доставило их на крышу невысокой — всего в тридцать два этажа — жилой башни на окраине Никола-Ленивца, откуда они спустились в кафе. Заняли места на веранде, с видом на территорию «АрхСтояния» и речку Угру. Лилия заказала себе горячий слим со сливками. Игнат традиционный травяной чай с брусничным вареньем. Варенье из лесных ягод он любил самозабвенно, так что мог есть его с утра и до вечера.

— Над чем работаете? — полюбопытствовал он. — Я имею в виду — как ксенолог?

Лилия отвела взгляд от панорамы архитектурных творений под башней, смущенно пожала плечами:

— Тема моих исследований касается и ксенологии, и эфаналитики. Вы не изучали материалы по футурпрогностике с уклоном в ксенопсихологию?

Игнат с обманчивым простодушием отрицательно качнул головой:

— Я простой скульптор, ксенология мне была ни к чему. Но кое-чем из этой области науки я интересовался.

— Я начинала работать над прогностикой посткомпативного человечества.

— Это мне знакомо. Уже сейчас инки начинают вести себя как волевой оператор, заменяют людей все больше и больше, особенно в экстремальных видах производства, а дальше они вообще прорастут в нас как дополнительные интеллект-системы, станут органической частью человечества.

Брови Лилия взлетели на лоб.

— Вы меня разыгрываете? Так может рассуждать только специалист.

Игнат не выдержал, засмеялся.

— Нет, я действительно эмтор, мне нравится создавать эмоционально насыщенные видеоскульптурные композиции, но я заканчивал МГУ, факультет ксенолингвистики.

— Тогда понятно. Только вряд ли вам понравится слушать человека, засунувшего как страус голову в песок мало кого интересующих проблем. Вам и своих хватает.

— Хотите узнать, как решаются любые проблемы?

— Хочу, — простодушно кивнула Лилия.

— Это напоминает процесс реализации компьютерной программы. На вход подается запрос: эта хреновина работает? Предполагается два варианта ответа. Первый: не трогай ее. Второй: ты ее трогал? По первому варианту вообще все легко: если ты ее не трогал, то и проблемы не возникает.

Лилия показала свою ослепительную улыбку, и сердце Игната дало сбой.

— Похоже, я догадываюсь, что происходит во втором случае.

— На вопрос: ты ее трогал? — тоже можно дать два ответа. Первый: нет, не трогал. Еще вопрос: кто-нибудь разозлился из-за этого? Первый ответ: нет. Реакция: ну и забудь об этом. Второй ответ: да, рассердился. Реакция: ты несчастный дурак! Сможешь свалить вину на другого? Если ответ — да, то проблема сама собой рассасывается, так как ее должен решать другой человек. Если ответ — нет, то проблема достается тому самому дураку, который не может свалить вину на другого человека. А так как он решить ее не в состоянии, то проблема так и остается на выходе программы нерешенной. В таком случае она никому не нужна.

Лилия скептически покачала головой.

— Слабенький тест на сообразительность.

— Мне его рассказал мой приятель. Давайте вернемся к вашей работе.

— Я вас предупредила.

Игнат клятвенно прижал руку к груди:

— Жаловаться никому не буду.

Внезапно из-под козырька веранды поднялся и завис напротив беседующих молодых людей знакомый серо-серебристый неф «Порше».

Игнат перешел в инсайт-состояние, мгновенно оценил исходящие от пассажиров внутри аппарата — их было двое — токи внимания и угрозы, слегка успокоился: в ауре обоих молодых парней, сидящих в кабине флайта (один — китаец, второй — смуглолицый уроженец Кавказа), не было агрессивных устремлений, лишь нагловатая пренебрежительная спесь, опиравшаяся на ложное ощущение вседозволенности и веры в свои силы.

Лилия с недоумением посмотрела на флайт.

— Это они, да? Что им от нас надо?

— У них было тяжелое детство, — пошутил Игнат, — отсутствие воспитания, накачанные бицепсы. Парни дурачатся. Да бог с ними, давайте уйдем отсюда.

Лилия изогнула бровь, что означало у нее возникновение каких-то сомнений.

— Вы их боитесь?

Игнат озадаченно пригладил волосы на затылке.

— Боюсь? Нет, конечно. Просто не люблю конфликтовать с людьми.

— Потому что не можете за себя постоять?

— Потому что не считаю это способом самоутверждения.

— Но эти хулиганы едва не сбросили нас с десятиметровой высоты.

— Пожалейте их, это, наверно, единственный способ развлечения у им подобных. К тому же… — Игнат не договорил.