Последний еврей Багдада

Фарух, проявив чудеса дипломатии, вероятно, щедро сдобренные пачками динаров, все-таки сумел договориться со священниками. Сначала молитву прочитал мулла. Закончив, он удалился, заявив, что не желает присутствовать при языческом обряде погребения. К могилам подошел тот, кого помощник называл факиром. Он достал из мешка деревянный бубен со множеством медных колец и натянутой на него тонкой кожей. Вся церемония, прошедшая под незамысловатые звуки древнего инструмента, заняла немногим более двадцати минут. Под конец семь небольших круглых лепешек разломили на куски и раздали всем присутствующими. Каждый бросил по горсти земли. На могиле Анисы разожгли сверху костер.

Когда репортер сел к помощнику в машину, на заднем сидении лежала картонная коробка с проделанными в боках отверстиями.

— Черепаха Дарвиша, — пояснил Фарух, — ездил к нему: тело увезли в морг, а ее оставили. Она несколько дней просидела одна в своем аквариуме. Пришлось забрать. Будет жить теперь у меня.

— Ты обо всем позаботился, — кивнул журналист.

Помощник довез Дэвида до ворот базы Аль-Рашид. Настроение у обоих было самое, что ни на есть, отвратительное, поэтому попрощались довольно сухо. У открытого чрева военно-транспортного C-130 стоял почетный караул. Шесть одетых в парадную форму пехотинцев вынесли из катафалка покрытый звездно-полосатым флагом гроб и после торжественной церемонии прощания погрузили его в самолет.

Когда идущий на взлет «Геркулес» делал вираж, Дэвид разглядел в иллюминаторе цветочную ферму на берегу Диялы, а за ней — желтую ленту Тигра, рассекающую пополам древний город. Рев винтов после набора высоты сменился монотонным гулом.

Репортер смотрел на плывущую под ним землю и думал о том, как много всего она пережила. Колыбель цивилизации. Эта земля видела больше конфликтов и войн, чем любая другая. Десятки царств рождались здесь и погибали. Сотни завоевателей проходили через Месопотамию. Перед затуманенным взором журналиста проносились цари Ассирии и Шумера, Элама и Вавилона, персы и эллины, арабы и монголы, османы и британцы. Боль, слезы, страдания. И одновременно сколь много прекрасного дала эта земля человечеству. Как много самых разных, непохожих друг на друга людей обрели здесь свое счастье.

Они были столь же разными и непохожими, как и полоски обработанной земли самых разных цветов и оттенков, идущие друг за другом в богатом влагой междуречье. Светло-зеленые пастбища соседствовали с ярко желтыми пшеничными полями.

Другой цвет — вдруг молнией пронеслось в его сознании. Пастбища того самого фермера, что подвозил их от развалин Вавилона к кафе «У платана»: они должны быть другого цвета! Дэвид был уверен в этом.

В аэропорту Дохи он прямиком направился в интернет-кафе, нашел сайт компании, продающей снимки со спутника, и тут же купил нужный ему. Сомнений никаких не осталось. На фото ясно была видна ферма к востоку от того места, где они нашли ларец с порохом, и окружающие ее поля. Один из участков был окрашен в более тусклые цвета, чем соседние с ним. Крестьянину действительно не повезло с землей. Она была малоплодородной. Дэвид знал почему.

Первый рейс, вылетавший в Багдад после долгого перерыва, связанного с военными действиями, был заполнен лишь наполовину. Расшифровав послание Эгиби, репортер совершил очень важную ошибку. Впрочем, любой на его месте не избежал бы ее. Виной всему — суматоха последних дней. А затем, когда все уже закончилось, понять, где был допущен промах, помешал шок от предательства любимой им женщины.

Теперь-то все ясно: прецессия! Прецессия земли, медленное круговое движение в пространстве ее земной оси. Они пошли строго на север от платана, так как должны были идти в сторону Полярной звезды. Но две тысячи триста лет назад, когда Эгиби прятал свои сокровища, она не указывала на север, а была смещена в сторону от него. Причем смещение это было столь значительным, что прошагав двенадцать стадиев, они оказались совсем в другом месте.

Впрочем, догадайся он об этом с самого начала, все повернулось бы совсем иначе, и его тело сейчас в лучшем случае везли бы из Багдада в Лондон, а в худшем оно бы лежало глубоко под землей в пещере, рядом с тем местом, где столетия пролежали богатства Эгиби.

Ведь, почему трава на пастбищах… как же его звали-то… ах, да — Саида не была такой уж сочной? Да потому, что плиты, соединенные битумом и асфальтом, за столетия пропитались этой вязкой смесью. Тяжелые нефтяные фракции медленно проникли в окружающую почву и привели к тому, что ее плодородность понизилась. Ферма Саида находилась как раз над тем местом, где рабочие Эгиби под землей, в старых выработках построили целый лабиринт. На снимках со спутника его контуры были отчетливо видны.