Последний фаворит (Екатерина и Зубов)

– Я говорю сейчас серьезно, Сегюр… Они не знают моей земли, не знают моего народа… его веры в свои силы, веры в меня, в каждого, кто займет мое место, кто будет по доброй совести исполнять свою обязанность, честно станет править свое ремесло. И великому народу в обширном краю не страшны никакие жертвы. Мы решили брать по пять рекрутов с тысячи. И рекруты есть. Мы можем их взять и десять с тысячи… Они явятся под знамена. Что бы сказали у вас на такую вербовку?

– Долой правительство и к черту короля!..

– Вот-вот то-то и есть… Нет денег, я выпускаю ассигнации и получаю за них все, что мне надо… Если захочу просто писать свое имя на кусочках кожи, на холсте – и за них мне принесут всего… Никакие жертвы не страшны, не тяжелы моему народу, пока он верит, что это для его блага, для блага земли… А они, эти честные, наивные дети мои, они верят этому…

– И не обманутся, государыня…

– Бог ведает, дающий успех и посылающий горе государям, народам и каждому нищему на земле. Я – не ханжа… Но есть Нечто, во что я глубоко верю… Вот вам первая моя сила… Вторая, то…

– Что вы сознаете ее… и этим заражаете и окружающих… и целый мир, государыня…

– Пожалуй, и так, Сегюр. Это умно… очень умно. Такую «заразу» я рада всегда распространять… А вот та, которую несет бурей от вашей стороны, от Парижа особливо… Такая мне очень не по душе… В ней кроется опасность и для моего трона. Как в святой книге, народ мой счастлив, пока не познал добра и зла… Придет пора, он сможет все знать, на все дерзать. Но пока далеко к тому не время… Я много думала о том, что творится у вас, Сегюр, на родине… Там очень плохо, Сегюр. Это мне особенно неприятно и за вашу королеву… и за короля… и за самое меня… Теперь-то помощь Франции была бы мне нужна… Скажите, как думаете, поможет ли мне ваш двор войсками и другим, если этот мальчишка, король прусский, как обещал Швеции и полякам, объявит нам войну?..

– Я об этом не вел переговоров с моим повелителем, ни с министрами, но как частный человек думаю…

– Не продолжайте. Я не хотела поставить вас в затруднительное положение… Сама вижу, что вашему двору теперь не до военных авантюр… Третье сословие требует слишком много… Предстоит целая буря… У руля там стоят люди не слишком решительные и смелые… Беспечные даже, могу сказать. Ничего не приготовлено… Нет ярких решений… Знаете, порою мне сдается, ваш трон похож на тяжкую колесницу с надломленной осью, уносимую конями, которые закусили удила…

– Образное сравнение, ваше величество… но более подходящее к сарматским и скифским нравам, чем к вашему веселому народу, к галлам, государыня.

– Не обижайтесь, Сегюр. Я вам верю, люблю вас, потому, может быть, не очень выбираю образы и слова… Но как назвать иначе, если в короткое время у вас двадцать раз меняли министров и всю систему управления… У вас, где жизнь давно идет твердой колеей…

– В чужих делах так трудно разбираться, государыня… Вы только что прекрасно доказывали это, разбирая нападки на Россию…

– Да я не нападаю на Францию. Это – чудесная страна. Ее постигло несчастье. Безумие, зараза, как вы недавно сказали сами… А средство для лечения такое простое… Я успевала с ним даже тут, в моей еще полупросвещенной, полудикой стране… Среди стольких бурь, бушевавших вокруг меня… После стольких гроз, которых отголоски еще встретили мое воцарение в стране… Я чужой явилась… не правнучка Мономахов и святых князей, как ваш король, потомок древнейшей родной династии…

– Но тогда я спрошу… Конечно, не в подробностях… Это я видел… Чем успели вы, государыня, добиться таких волшебных результатов?..

– Чем?.. Чем, хотите знать? – помолчав, подумав, переспросила Екатерина. – Да в двух словах могу вам передать… Пока я была великой княгиней, видела, что творится вокруг, я поняла самое главное, как не надо управлять. О, нет сомнения: две недели власти, как ею пользовалась дочь Великого Петра… как она царила десятки лет… И меня бы постигла участь моего покойного повелителя и супруга… Как постигла она его… за тот же грех… А если подумать о годах императрицы Анны? Ужас! Вспомнить страшно. Она, нет, вернее, министр ее, этот зверь Бирон, казнил и сослал ни за что больше семидесяти тысяч людей… Могу поклясться: по доброй воле не делала и не сделаю этого в России. Вот, значит, первое, что приняла я за правило… Там остается немного… Как жить, как вести свое маленькое хозяйство…

– В шестнадцати тысячах квадратных верст, государыня…