Последний фаворит (Екатерина II и Зубов)

Только одним отомстил он братьям-захватчикам: пустил при дворе крылатую фразу: «Раньше ото всех недугов лечились мы бестужевской эссенцией. А ныне валериановы «капли» в ход пошли, да зубной эликсир…»

А кто не знал в Петербурге, что у государыни от всех болезней любимым лекарством раньше служили именно бестужевские капли!

Наступал новый, 1792 год.

Петербургский двор принял совершенно особенный вид.

На другом конце Европы кипел и грохотал революционный вулкан. Потоки народной лавы разлились и клокотали по всей потрясенной стране. А главная глыба, венчавшая вершину охладелого было вулкана, была брошена к берегам Рейна, в тихий до тех пор Кобленц.

Еще раньше императрица предлагала даже самому Людовику XVI гостеприимство в Северной Пальмире.

Но события пошли слишком бурной чередой. Короля и королеву Франции обезглавили на гильотине. И только блестящие герцоги, шевалье и маркизы со своими изящными подругами вдруг, как раскаленные камни, выброшенные из недр пылающей горы, перенеслись далеко на север и при дворе Екатерины воскресили картину Версаля лучших дней…

Кавалер Сен-При и бывший возлюбленный королевы граф Эстергази явились как бы первыми ласточками. За ними потянулись десятки и сотни эмигрантов, начиная от знатных семей, разоренных революцией, и кончая не только торговыми и промышленными людьми, но и мошенниками высшего полета, проведавшими, что вторая родина открылась для французов в снегах суровой России. Этот поток завершился прибытием в Петербург графа д'Артуа, принца королевской крови, потомка Людовика Святого.

12 марта 1792 года приехал принц в Петербург, где принят был Екатериной, Зубовым, всей русской знатью с подобающим почетом и с невиданным блеском.

Целый месяц длился этот непрерывный праздник. Государыня ласкала царственного гостя, который был интересен и сам по себе и вдвойне привлекал внимание сдержанной, величавой грустью, которая, как печать карающего рока, мрачила тонкие черты его умного лица.

Но ничего серьезного обещать или сделать немедленно для претендента Екатерина теперь не собиралась, да и не могла.

Правда, шведская война была закончена удачным миром, подписанным еще в августе 1790 года.

Недавно праздновалось и заключение прочного мира с Турцией.

Но как раз теперь, 16 марта 1792 года, выстрел Анкаштрема вогнал в несчастного толстяка Гу, как в кабана, целый заряд крупной картечи, и после тяжелых мучений умер этот король-чудак, спирит, визионер, вечный донкихот на троне и по виду, и по своим замыслам, мечтавший подняться вверх по Сене на канонерках и восстановить во Франции законных королей, как ему это внушала Екатерина.

Королем Швеции провозглашен был тринадцатилетний Густав-Адольф.

По малолетству наследника регентом стал герцог Ваза, пронырливый политический интриган, недолюбливающий Россию и по личным побуждениям, и по доводам «золотого» свойства, которые щедро доставлялись небогатому сравнительно вельможе из Берлина и Лондона.

Екатерина поняла опасность положения и решила заняться собственными делами, по возможности любезно сплавив «дорогих» и хлопотливых гостей, какими оказались знатные особы из Франции.

Ловко перенесла она всю тяжесть представительства на своего фаворита, убив одним ударом двух зайцев.

Зубов плавал в восторге, принимая знаки величайшего внимания от знатных гостей с самим принцем д'Артуа во главе. Он рассыпал направо и налево обещания, которые ему не стоили ровно ничего и не обязывали также императрицу даже в самой легкой степени…

А французы были на седьмом небе от ласкового приема, от тех ожиданий, которыми вскружил им головы легкомысленный Зубов.

Прошел месяц.

Чуткий принц нашел, что время подумать и об отъезде. Его не стали особенно сильно отговаривать от этого. На воскресенье, 17 апреля, была назначена прощальная аудиенция в Зимнем дворце.

Вечером накануне этого дня принц сидел в изящном кабинете Платона Зубова, которому хотел как бы неофициально откланяться раньше, чем простится торжественно с русской императрицей и ее двором.

Кроме того, он надеялся, что Зубов наконец скажет положительно, на что может надеяться королевский двор в Кобленце, кроме дружеских слов и обмена любезностями.