Последний фей

Колдун не обманул: хоть холодящие кровь звуки и впредь долетали из Веселого леса, и пугающие следы то и дело появлялись у деревни, иногда вместе с теми, кто их оставляет, крестьян никто не трогал. Чего нельзя было сказать о пришлых искателях славы, репутации или возмездия - волшебниках, рыцарях, воинах, авантюристах и просто безумцах…

На этом страшная сказка Бобровой Учи заканчивалась, и начиналась иная.

На третьем рыцаре селяне опомнились, вдумались, что пропускают, и дружно взялись за дело: четвертый искатель приключений уже заплатил за право войти в их лес, выдал чаевые проводнику - естественно, авансом, и выложил денежки за то, чтобы имя его было увековечено на стеле Отваги.

Посмертно, если возникнет необходимость.

С уведомлением родственников.

За отдельную плату.

'Нет такой стелы? Так будет!' - отвергли его робкие возражения крестьяне, и слово сдержали: за две недели посреди деревни воздвиглась стела, выложилась плитами площадь, установилась ограда, скамейки и лавочки с сувенирами: глиняными фигурками монстров, шляпами, платками и рубахами с их изображениями и портретами Гавара и тех, кто решился бросить ему вызов, а заодно и шкурами подохших или убитых храбрецами чудовищ.

Для самых разумных из пришлецов оборотистые крестьяне проводили экскурсию по безопасной опушке с показом следов, прослушиванием жутчайших рыков и завываний[55] и запечатлением выписанным специально из Монплезира художником на фоне заранее нарисованного монстра по выбору.

После того, как об открывшемся аттракционе узнала широкая шантоньская публика, зеваки, жадные до острых ощущений, повалили в Бобровую Учу толпами - вытаптывать окраины леса, заказывать свои портреты с чудищами и покупать для спален коврики из шкур и кож семируков, змееконей, грабастиков и прочей живности, давно и надежно сменившей привычных и милых медведей, змей и лисиц. А поскольку желающих приобрести такую безделицу очень скоро стало гораздо больше, чем вожделенных кожных покровов, то в ход пошла и традиционная фауна - подстриженная, подкрашенная, утыканная шипами, перьями, оклеенная пластинами и награжденная когтями из коровьих рогов и прочими элементами чудовищного тюнинга. А поскольку человеческая фантазия скромную труженицу-природу всегда опережала, то и количество видов монстров, обитающих в Веселом лесу, стало увеличиваться с каждым новым шорником.

Больше видов - больше туристов, охотников и прочих исследователей.

Больше пришлых - больше потребность в сувенирах.

Больше потребность…

А уж когда еще кому-то пришла в голову мысль изображать в лицах и костюмах самые драматические сцены из истории овладения лесом монстрами и колдуном…

Конечно, время от времени правящая династия страны вспоминала про отбившийся от ее цепких рук лес, посылала экспедицию-другую на усмирение и устранение… и больше ее не видела.

На том пыл возмездия короля охладевал - до следующего года.

Но годы шли, сменяя друг друга, менялись крестьяне и короли, и лишь один Гавар оставался неизменным, как небо, как вода, как камни…

Как Веселый лес.

Через тридцать лет после пришествия чудовищ сельчане искренне не понимали, как они когда-то могли зарабатывать себе на жизнь гроши тяжким трудом дровосеков или хлеборобов, а между королями Шантони и Гаваром был достигнут негласный уговор: короли правят Шантонью, колдун правит лесом, и в дела друг друга обе стороны не лезут.

И вдруг - да еще как! - всё переменилось…

Зачем?

Отчего?

Почему?..

Ответов, увы, было гораздо меньше, чем вопросов, чтобы не сказать, что их не было совсем.

- Н-нам туда, - решил, наконец, прервать затянувшееся молчание и высказать очевидное де Шене.

- Ч-чего?.. - еле слышно выдавила Грета, словно ветерок в листве прошуршал, и шевалье смущенно понял, что и его сообщение прозвучало немногим громче.

Все перевели вопросительные взоры на чародея.

- Нам… туда?.. - тихо-претихо шепнула растерявшая годовые запасы спеси принцесса.

Понимая, что больше всего ему сейчас хочется сказать 'Нет, обратно, и чем скорее, тем лучше, и ну ее к снытям болотным, эту тетку', чародей сглотнул пересохшим горлом, откашлялся - словно наждаком по кирпичу пошаркали, и целенаправленно не глядя на затаившийся, словно в засаде, замок, угрюмо проговорил:

- Если хотите успеть до утра - то да.

Ни вопросов, ни обсуждений в кои-то веки не последовало, и весь отряд, кучно и безмолвно, двинулся вперед: Лесли в авангарде с топором наперевес, Люсьен рядом, глаза шныряют по земле в поисках хоть чего-нибудь, подходящего на роль оружия, дамы, позабыв на время классовую и прочую рознь, сгрудились подле Агафона, истерично зыркающего по сторонам, палочка наготове.

- Хорошо еще, что место ровное… - для ободрения соратников ли, себя ли [56] пробормотал дровосек.

- Из замка лучше видно… - внесла свою долю бодрости в настроение команды Грета.

- На таком расстоянии оттуда человека не разглядеть, - то ли спросил, то ли сообщил свое мнение чародей и, захваченный новой мыслью, снова замедлил шаг до минимума.