Последний фронтир. Черный Лес

«Какой снег!» – так воскликнул Мор, и потому они были здесь – в этом абсолютно заснеженном мире. Ехали вечером в переполненной маршрутке и любовались проплывающими за окном грязными дорогами и укутанными снежными шапками елями.

– Красиво, ну, скажи? У нас в холмах редко когда столько выпадает.

– Красиво, – кивала Мира.

Они сидели, тесно прижатые друг к другу, и она, будто спутница жизни – в пальто и теплой шапке, – держала его за руку.

А Мор всей душой желал вновь ощутить их единство – где еще, если не здесь? Где много обычных людей, где вечно тесно, где существовать, иначе как прижавшись друг к другу, невозможно.

Мира делала вид, что не замечает, как ее ладонь сквозь перчатку, поглаживают мужские пальцы.

– Я его не бил, – заплетающимся языком втолковывал кому-то непреложную истину пьяный парень в вязанной шапке-колокольчике, стоящей на его макушке вертикально, – я его один раз только ударил. Он мне денег должен, поняла?

Слово «поняла» он произносил зло и с ударением на «О», и слушалось это вкупе с шепелявым произношением забавно.

– Пусть только попробует, я ему так еще заеду, так…

Мор раздраженно вздохнул и отправил в сердце человека в проходе черный луч. И тут же получил тычок в бок от Миры:

– Эй, ты зачем?

– Зачем-зачем? Право имею. Потому что, если этот придурок не совершит настоящего преступления и не попадет впервые в жизни в изолятор, он не испугается. А если не испугается, то так никогда и не проснется. И вообще, есть ли разница, чем их будить – агрессией или любовью? Лишь бы эмоции были сильными – сама знаешь.

Другая бы его запилила, но не она – всегда ласковая женщина, с теплыми темными глазами. Кажется, незаметно для себя он любил ее все сильнее. И скучал по чувству их единения, которое испытал однажды, когда они провожали Белинду на ее «войну».

На них по обыкновению не смотрели. Отчасти потому, что сейчас они выглядели иначе – как обычные, одетые в теплые одежды люди, усталые и спешащие с работы домой. А отчасти потому, что все в этом мире спали.

Девушка через сиденье у окна смотрела в экран телефона – там ей не прислал сообщение тот, на кого она возлагала большие надежды и от которого ждала любви. Ждала, не умея проявлять ее сама. Тетка в дальнем конце маршрутки думала о таблетках, которые нужно принять, как приедет домой, – иначе снова боли в желудке, а ее совсем никто не жалеет, даже дети – сколько лет для других старалась, а все напрасно…

Молодая мать в синей спортивной куртке пилила десятилетнюю дочь:

– Ты снова брала мой телефон? Что ты скачивала? Что делала?

– Мам, я только смотрела в соцсетях фото!

– А почему двух ярлычков на рабочем столе не хватает?

– Я не двигала и ничего…

– Почему ты всегда оправдываешься? Ну, почему ты просто не можешь сказать: «Да, брала, извини меня, пожалуйста. Да, случайно что-то стерла». Почему юлишь? Кому ты такая лживая будешь нужна?

– Запустила программу, – грустно констатировала Мира. – Сейчас девочка напугается, что мать может быть права, а как только напугается – программа заработает. Потом она много лет будет доказывать себе, что она не лживая и что она «кому-нибудь» такая нужна. Сотни тысяч одинаковых случаев…

– Потому что они спят.

– Да, спят.

Мира не удержалась – аккуратно подняла ладошку и направила золотой поток света в сердце мрачной девочки. Девочки, которая не верила в материнскую любовь, которую стыдили столько, что спасаться ей, когда вырастет, алкоголем, табаком или таблетками.

– Вылечила-таки.

– Не удержалась. Имею право – ты сам мне его дал.

Мать говорила что-то еще, но ее дочь теперь улыбалась – высохли в душе непролитые слезы. Она больше не слышала материнские упреки, но видела, что за окном снег и зима, что за окном красиво, хоть и вечер. А дома отец и брат, и с ними всегда тепло. А телефон она когда-нибудь сама себе купит – будут еще в жизни социальные сети, друзья, лайки, обмены новостями. И мама тоже не плохая, мама не со зла – она просто беспокоится. А если беспокоится, то любит…

Девочка вытянула руку и сжала мокрой варежкой материнские пальцы.

– Прости, мам.

Поток упреков тут же прервался.

– Да я знаю, что ты не хотела, я знаю, что ты у меня умница. А нам уже и выходить через остановку. Хочешь, чего-нибудь к чаю купим?

Странная пара – не имевшие возраста мужчина и женщина – ехала почти до конечной. Уже давно вышел парень в вязаной шапке и мама в голубой куртке, волокущая за руку дочку. Давно покинула салон и женщина, думавшая о таблетках, а эти двое все смотрели в окно, где пушистыми сугробами вдоль дороги лежал снег.

– Мир?

– М-м-м-м?

Им было хорошо и уютно в настоящем моменте, ибо никакого другого у них попросту не было.

– А как получилось вот то наше единение, помнишь?

«Флирт», – хотел пояснить Мор, но почему-то не стал. Как не стал добавлять и то, что скучал по нему.

– Когда ты говорил, что у меня должен почернеть пальчик?

– Угу.