Последний гамбит

Единственная причина, по которой я не попала в подобные заголовки, заключалась в том, что у меня лучше получалось не попадаться.

– Вы забыли про Нэша, – легко отметила я. – Он следит за баром и работает дегустатором кексов по выходным.

Теперь я улыбалась, излучая такие удовлетворение и радость, которые человек не мог бы подделать. Братья Хоторны не пустились во все тяжкие, как она предполагала. Они – все они – стали именно теми, кем и должны были быть.

Они были вылеплены Тобиасом Хоторном, сформированы и выкованы руками миллиардера. Они были особенными, выдающимися, и впервые в своей жизни они жили не под гнетом его ожиданий.

Интервьюер увидела мою улыбку и слегка сменила тему:

– Можете ли вы как-то прокомментировать слухи о помолвке Нэша Хоторна с вашей сестрой?

– Я не обращаю внимания на слухи, – удалось мне сказать с невозмутимым видом.

– А как насчет вас, Эйвери? Как вы отметили, у вас в руках все еще огромное состояние. Какие у вас планы?

– Путешествовать, – сразу же ответила я. На полках вокруг нас лежало по меньшей мере тридцать сувениров, но было еще так много мест, где я не была.

Мест, где Джеймсон еще не соглашался на неразумное пари.

Мест, куда мы могли бы слетать.

– И, – продолжила я, – через год-два я поступлю в Коннектикутский университет изучать актуарное дело.

– Актуарное дело? – Ее брови взлетели вверх. – В Коннектикутском университете.

– Статистические методы оценки рисков, – объяснила я. Были люди, которые создавали модели и алгоритмы, чьим советам следовали мои финансовые консультанты. Мне предстояло многому научиться, прежде чем я смогу начать самостоятельно управлять рисками.

И кроме того, как только я сказала о Коннектикутском университете, Джеймсон начал говорить о Йельском университете. Как ты думаешь, их тайным обществам мог бы пригодиться Хоторн?

– Хорошо, путешествовать. Университет. Что еще? – улыбнулась журналистка. Она наслаждалась происходящим. – У вас должны быть планы на что-нибудь необычное. Это была настоящая история о Золушке. Дайте нам почувствовать ту экстравагантность, о которой большинство людей могут только мечтать.

Люди, наблюдавшие за мной, вероятно, ожидали, что я буду говорить о яхтах, драгоценностях или частных самолетах – даже о частных островах. Но у меня были другие планы.

– На самом деле, – произнесла я, прекрасно осознавая, что мой тон меняется по мере того, как во мне закипает возбуждение, – у меня есть одна забавная идея.

Это было причиной, по которой я согласилась на это интервью. Я незаметно опустила руку на стул, где лежала золотая карточка с выгравированным на ней сложным рисунком.

– Я уже говорила, что мне было бы трудно потратить все деньги, которые два миллиарда долларов зарабатывают в год, – продолжила я, – но я не сказала вам, что у меня нет намерения увеличивать свое состояние. Каждый год, после того как я составляю отчет о расходах, подвожу итоги любых изменений в моем собственном капитале и подсчитываю разницу, я отдаю оставшуюся часть другим людям.

– Еще благотворительность?

– Я уверена, что в моем будущем благотворительности станет даже больше, но это для развлечения. Было не так уж много того, что я хотела купить. Я жаждала впечатлений. Я планировала продолжить пристраивать комнаты в Доме Хоторнов, поддерживать его в хорошем состоянии и следить за тем, чтобы у персонала оставались их рабочие места. И я хотела быть уверенной в том, что никто, кого я любила, ни в чем не нуждается.

Я хотела этого.

– Тобиас Хоторн не был хорошим человеком, – серьезно произнесла я, – но у него была и человечная сторона. Он любил головоломки, загадки и игры. По субботам с утра он ставил перед своими внуками задачу – установить связи, разгадать загадку или заковыристую головоломку. Полем для игры служил весь Дом Хоторнов.

Я могла представить их детьми так же легко, как могу представить их сейчас. Джеймсон. Грэйсон. Ксандр. Нэш. Тобиас Хоторн был мастером своего дела. Он играл, чтобы выиграть, переступал черту, которую, по правилам, нельзя было пересекать, ожидал совершенства.

Но те игры, в которые играли мальчики в детстве, те, в которые играла я, не сделали нас выдающимися.

Они показали нам, кем мы уже были.

– Если меня чему-то и научили Хоторны, – продолжила я, – так это тому, что я люблю вызовы. Я люблю играть.

Как однажды сказал Джеймсон, загадки, которые нужно разгадать, будут всегда, но в глубине души я знала, что мы сыграли в последнюю игру старика.

Так что теперь я спланировала свою.

– Каждый год я буду проводить соревнование с солидным призовым фондом, который может изменить жизнь. Несколько лет в игру смогут играть кто захочет. А потом… что ж, может быть, в конце вы получите самое эксклюзивное приглашение в мире.

Это был не самый разумный способ потратить деньги, но когда мне пришла в голову эта идея, я не могла отмахнуться от нее. А когда я рассказала о ней Джеймсону, пути назад не было.

– Эта игра. – Глаза интервьюера загорелись. – Эти головоломки. Вы сами их придумаете?

Я улыбнулась.