Последний герой

Она сидела на диване, обхватив руками колени и втянув голову в плечи. Словно от сильного холода, она вся трепетала от страха. Она думала о том, что сейчас он взорвется и выбросит ее прочь из квартиры и из жизни. Но вместо этого она услышала спокойный ответ сильного человека:

— Я должен тебя простить? За что? Прощают тех, на кого обижаются. А я на тебя не в обиде.

— Это правда? — чуть слышно пролепетала она.

— Правда, — уверенно ответил ей Комбат.

И Вероника не выдержала. Она упала в его объятия и разрыдалась, как ребенок. Он успокаивал ее, но от этого она еще больше заливалась слезами.

— Он запугивал меня, говорил, что посадит в тюрьму, если я откажусь помогать. Понимаешь? — сквозь слезы оправдывалась она.

Лишь когда в квартиру ворвался утренний рассвет, девушка забылась глубоким сном на груди у Комбата.

Глава 10

Панкрат вспомнил о Костикове только через три дня после возвращения Ноя из Москвы. Накануне вечером он увидел его по одному из каналов местного телевидения и пришел в ярость. На следующий день он первым делом позвонил Самойлову и потребовал, чтобы тот немедленно приехал к нему.

— Как продвигается дело с Костаном, Аркаша? — поинтересовался Панкрат, как только адвокат переступил порог его особняка.

За годы общения с авторитетом адвокат хорошо изучил его натуру. Он понимал, что настоящая причина кроется не в этом пустяковом вопросе. Будучи тонким психологом, адвокат умело использовал благосклонность авторитета к своей персоне. Вот и сейчас он спокойно отреагировал на вопрос.

— Что именно тебя интересует? — Молодой человек неспешно прошел в помещение, опустился на стул из красного дерева, заложил ногу за ногу, обхватил колено сцепленными в замок руками.

Подавляя в себе сильное раздражение, Панкрат молча следил за его поведением. Но когда Самойлов гордо вскинул голову и вопросительно посмотрел на него, он не выдержал:

— Я за что тебе такие бабки отстегиваю, засранец? За то, чтобы ты себе новые шмотки покупал, а потом приходил в них сюда, рисовался и строил мне глазки?

Самойлов почувствовал, что сейчас разразится буря. Авторитет унизил его самым беззастенчивым образом. Успокаивало лишь то, что поблизости не было ни одного свидетеля. В другой обстановке Самойлов не преминул бы поспорить с шефом. Но сейчас он понимал, что Панкрат не настроен на спокойный разговор без эмоций. Он предусмотрительно сменил свою надменную позу, опустил ногу на пол, руки положил на колени.

— Ты придаешь слишком большое значение Костану, Панкрат, — угодливым тоном заговорил Самойлов. — То, о чем он во всеуслышание вещал по ящику, не больше чем слова. Как кандидату в губернаторы тебе представляется возможность сделать то же самое в отношении его самого.

— Просто слова? — Панкрат не мог унять бешеную ярость. — Ты убеждал меня в этом вчера, позавчера, неделю, месяц назад. Каждый раз ты говоришь мне одно и то же. А между тем Костан чувствует себя на коне. Как же, он уже однажды кинул Панкрата по-крупному! И пока ротозеи, окружающие меня, щелкают своими хлебалами, он сядет в кресло губернатора. А потом какая-нибудь шваль, состоящая у меня на денежном довольствии и содержании, вспомнит его предвыборные обещания и начнет копать подо мной яму. Но этого никогда не будет! Или я не Панкрат! — выкрикнул он, тыча себя в грудь кулаком.

— Хорошо, я скажу тебе, что я успел сделать и что осталось предпринять. — Самойлов поднялся со стула и принялся измерять шагами огромную комнату. При этом левую руку он держал в кармане брюк, а правой дирижировал в такт своим словам. — Только выслушай меня без эмоций. Идет?

Панкрат исподлобья покосился на адвоката. По всему было видно, что он с недоверием относится к словам Самойлова.

— Скажи мне, подводил ли я тебя хотя бы раз? — начал адвокат с неожиданного вопроса.

Панкрат по-прежнему смотрел на него с мрачным видом.

— Я всегда представлял тебе уже готовый результат, но при этом никогда не описывал те действия, которые приходилось предпринять, чтобы добиться его, — продолжил адвокат. — Они были не нужны тебе. Я прав? — Он остановился напротив авторитета и вопросительно посмотрел ему в глаза. — Главным был, есть и будет результат! — Адвокат многозначительно поднял вверх указательный палец. — Да, в настоящий момент мы не достигли нужного результата, — сказал он. — Но это пока! Не сегодня — завтра дело будет в шляпе, и тогда ты даже не вспомнишь об этом бессмысленном разговоре.

Они посмотрели друг на друга, и Панкрат успокоился.

— Чертов сукин сын, — покачал головой авторитет. — Умеешь уговаривать. Тебе бы в знахари податься, заговоры против разных болезней читать. Или как Чумак — по ящику руками размахивать и ртом шамкать.

— Это еще успеется, впереди долгая жизнь, — ответил Самойлов. — Может, где-нибудь ближе к старости я и воспользуюсь твоим советом. А сейчас перед нами другие задачи. Надеюсь, я член твоей команды? Станешь губернатором — возьмешь меня в свою администрацию?

— Ладно. Но скажи мне, Аркаша, какие действия ты предпринимаешь, чтобы остановить Костана?

— По своим каналам я перепроверил то, о чем рассказал Ной.

— И что?