Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)

— На сегодня хватит, — ответил граф, и Эмиль успел заметить, как тот спрятал обратно колье, которое было достал из кармана, и потому спросил:

— Как это получилось?

Граф пожал плечами. Рассказывать было нечего. Он пришел под яблоню, сжимая в кармане заветное сапфировое колье. Валентина не изменила позы, будто и не заметила его прихода. Она подняла руку к ветке, сорвала яблоко, надкусила и швырнула в кучу уже таких же один раз надкусанных.

— Если тебе не нравятся зеленые яблоки, — сказал Александр, бесшумно садясь рядом с ней, — попробуй другой сорт.

— Я не хочу яблок. Я хочу молока.

Граф тут же поднялся на ноги и молча удалился в замок. Совсем скоро он вернулся с большой керамической кружкой. Валентина недоверчиво взглянула на белую жидкость, налитую в нее, принюхалась и отрицательно замотала головой.

— Что это? Я не знаю, что это. Молоко не так пахнет.

— Завтра я принесу тебе парного молока, а сейчас пей магазинное.

Она сделала малюсенький глоток и вернула ему кружку, вскочила на ноги и исчезла за деревьями. Он вылил остатки молока на траву, достал из кармана колье и принялся крутить его в руках. Валентина вернулась достаточно быстро и бросила ему на колени охапку крапивы. Уселась на свое прежнее место и стала умело плести венок.

— Тебе нравится?

Граф покрутил украшением перед сосредоточенным лицом девушки. Та бегло взглянула на сапфиры и вернулась к работе.

— Хочешь, я застегну колье у тебя на шее?

Она еще раз взглянула на драгоценные камни и отрицательно мотнула головой, водрузила себе на голову готовый венок и блаженно вздохнула.

— Ты почистил пруд? Я хочу посмотреть на себя.

— Нет, извини… Но в замке есть зеркала. Пойдем в замок?

— Что такое эти твои зеркала?

Вместо ответа граф протянул руку, и Валентина вложила в его ладонь свою, но тут же ойкнула, с такой силой Александр стиснул ей пальцы. Секунду они смотрели друг другу в глаза, затем поднялись, и граф заискивающим тоном предложил вилье потанцевать, и Валентина согласилась.

— Она останется на ночь в замке? — поинтересовался Эмиль.

— Если я сумею запереть ее в башне, — ответил граф.

— Почти пятница, — усмехнулся Эмиль. — Запритесь там вместе.

— Эмиль, я не собираюсь проверять очередную твою теорию.

— Оно у вас получится само собой. Я не буду вас ни о чем спрашивать. Живот скрыть не получится.

— Если бы это только было возможно…

— Вы сами говорили, что главное верить.

— В этом деле, Эмиль, главное — любить. А она пока не умеет любить.

— Так в чем дело? Научите, — усмехнулся профессор Макгилл.

— На замковой стене я послал тебя к учебнику анатомии, а сейчас посылаю к томику Шекспира. Уйди, Эмиль.

Тот по-прежнему улыбался.

— Уходите сами, отец, вместе с женой — в башню, а мы с Дору спустимся в склеп, чтобы вас не смущать.

Граф толкнул его в плечо, а потом и в спину, пока его руку не перехватила вилья. Она прильнула к его груди всего на миг, а потом опустила вторую руку ему на плечо. Он смотрел вниз, минуя венок, и видел под тканью футболки очертания худой груди

— если бы она сейчас не полнилась желанием, ее хозяйка легко бы сошла за мальчика, но при всем при том в джинсах и футболке она выглядела прежней — живой Валентиной.

— Я хочу танцевать! — выкрикнула Валентина недовольно и наступила босой ногой ему на ботинок.

— Я буду танцевать с тобой хоть целую вечность, — проговорил граф и вытанцевал Валентину в коридор.

Три шага к башне, два назад и снова вперед — какая же узкая у них галерея. Три вперед, два назад… Пусть медленно, но каждый раз они становятся на один шаг ближе к заветной цели — к кровати с самой мягкой периной. И к пятнице, дню любви.

Глава 13 "Любовная пятница"

Александр выпустил руку Валентины лишь для того, чтобы запереть дверь, но она уже запрыгнула на кровать и обхватив руками оба столба балдахина, поджала коленки к носу и принялась раскачиваться вперед-назад. Александр сделал от двери всего один шаг, но Валентина, испугавшись, что он сейчас схватит ее, ухватилась за балдахин — ткань не выдержала и с головой накрыла провалившуюся в перину вилью. Она завизжала, и Александр метнулся к кровати, чтобы сорвать с ее лица ткань. Она села и уставилась, мимо него, на дверь неподвижным взглядом.

— Я могла задохнуться, — прошептала она, и граф замер.

Потом тихо присел рядом и позвал:

— Тина…

Она повернула к нему голову, но всего на одно мгновение, но ему хватило этой доли секунды, чтобы увидеть глаза прежней Валентины. Она постепенно вспоминает самые яркие моменты последнего года жизни — ей нужны не куклы, не вещи, а дежавю — ситуации, которые она уже прожила. И все же ему очень хочется, чтобы она приняла от него подарок.