Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II

Валентину тоже толкало к нему желание Желание жить Он слышал, как она раздевается, и с трудом сдерживался, чтобы не обернуться Один взгляд на шею, и ничего от остального тела попробовать он не успеет Он шурудил в камине кочергой, желая, чтобы та обожгла ладонь, но как ни старался, не сумел почувствовать губительной силы огня Смерть заморозила все ощущения Подарить тепло способно лишь живое тело И оно ждет его в когда-то теплой, а теперь постылой супружеской постели В этой башне до него перебывало много мужчин и женщин, но на этих перинах спали лишь три — Брина, Катрина и Валентина И пока лишь двумя женщинами он овладевал на этой кровати, под этим балдахином, под треск этого камина

— Ты почему не в постели?

Своевольна А оттого еще более желанна Тело полно новой крови, выпитой из кубка, и он не тронет шеи Он даже бросит ей простынь на лицо, чтобы вампирская природа слишком быстро не взяла бы верх над мужской… Раз в столетие он может быть достаточно сильным для одного человеческого соития, или же нет? И он на веки вечные подчинен нечеловеческой жажде Но ведь на пару часов она может отступить, а потом Потом все решится так, как должно быть… Он получит то, что заслужил Или же не получит — за прошлые заслуги..

Но что это? Нет! Брина?! Валентина!

— Ты обещала мне бороться!

Он вскочил, прижимая безвольное тело к груди, но через секунду опомнился — швырнул на кровать через всю комнату, и оно утонуло в мягком пуху. Александр шел осторожно, выверяя каждый шаг, будто боялся угодить ногой в мышеловку. Тело на кровати оставалось неподвижным. Он склонился над ним, почти приблизился лицом к бледному живому лицу, как на нем вдруг открылись глаза. Александр отпрянул.

— Испугался?

Тело село, провалившись руками в перину, и чуть качнулось в сторону. Можно не смотреть в глаза — они пусты сейчас. Он за две недели прекрасно выучил все интонации голоса Валентины. Этих нот в нем никогда не было, это были не ее позывные.

— Нет, — соврал Александр, чувствуя, как кулак непроизвольно тянется к груди.

Живое сердце или мертвое, сейчас оно точно было не на месте. То в горле связки пережмет до хрипоты, то тут же в пятки провалится и пригвоздит его намертво к полу. Но тело не идет к нему, сидит на кровати и смотрит любуется, злорадствует, а потом вдруг начинает тянуться к нему руками:

— Иди же… Не этого ли ты хотел, Александр?

Да, сейчас он убедился, что из чужого рта вылетают слова на хорватском языке. Он мотнул головой, сильнее сжимая кулаки — руки так и тянулись к шее, чтобы выключить этот голос навсегда… Никогда в этих стенах не будет больше его женщины, и Брина никогда не выйдет из могилы. Он велит Эмилю привезти с городского кладбища освещенной земли и насыпать над ее надгробием целый курган.

— Уйди с миром, Брина. И ты получишь то, что хотела. Валентина уедет из замка навсегда. Я тебе обещаю… И ни одна женщина не переступит больше порога этой спальни. Согласна ли ты на такие условия?

Его голос опустился до шепота, когда тело с диким нечеловеческим хохотом легко соскользнуло с высокой кровати на пол.

— Ты обещаешь?

Тело приближалось. Неумолимо. А он ногой двинуть не мог, ни рукой.

— А кто поверит обещаниям Александра Заполье? Который обещал любить жену и в радости, и в горе…

— Не смей! — почти прокричал он и поднял руку с растопыренными пальцами, чтобы не подпустить призрака, завладевшего живой плотью, ближе. — Не смей ставить мне в упрек то, что нарушалось тобой с момента нашего венчания. Что сделано, то сделано, и нам нечего больше делить в мире живых… Уходи!

— Только с тобой… И в горе, и в радости на веки вечные…

— Нет!

Он не давал ответ, он не хотел, чтобы Брина заставила Валентину сделать последний решающий шаг. Но она его сделала, и обе его руки оказались на шее, тонкой, хрупкой, безжизненной

— Сделай это сразу, — прошептали злобно чужие губы. — Ибо тебе не победить меня, а ты не хочешь причинять ей боль. Я знаю, что не хочешь… В тебе осталась твоя мужская слабость. Ты умеешь любить, но любовь твоя жалка, ибо ты сам жалок.

— Много грехов на мне, Брина, и еще одно убийство не увеличит их тяжести, а вот ты только сильнее прикуешь себя к миру, в котором ты уже ничто, бесплотный дух. Злой, но бессильный Подумай, кому на самом деле ты вредишь…

— Тебе! И только тебе!

Александр смотрел в пустые глаза — чернее ночи, в них не осталось даже серого ободка, настолько расширились зрачки Его пальцы дрожали — в нем боролись два желания: убить Валентину и бороться до конца, С Катриной он боролся, а толку… Но сейчас Брина решилась на разговор — возможно слова, пусть и наполовину пустые, сумеют усмирить призрака

— Ну что же ты медлишь? Сделай, что тебе так хочется сделать..

Она выгнула шею и подалась к нему плечом — обе руки заняты, а передавишь шею и конец. Она знает силу его рук и действует наверняка.

— Давай же… В ней вкусная горячая кровь Это как раз то, чего тебе не хватает..

А вот тут Брина просчиталась — он сыт. И настолько напуган, что голод впервые не имеет для него никакого значения.

— Сейчас не полдень, как… Как это возможно?