Последний грех

В кабинете Соколова шло очередное собрание. Их проводилось сейчас очень много: масса вопросов требовала немедленного решения. Да, совещание шло, только самого хозяина кабинета на нем почему-то не было. Бросалось в глаза, что другие оперативники обеспокоены этим, они то и дело поглядывают на пустующий стул. Раткин, исполняющий обязанности Соколова, тихо говорил с кем-то по телефону, пожимал плечами и все плотнее сжимал губы.

– А я почем знаю? Нет его, и все. Уже неделю как… Будем подавать в розыск.

Пожалуй, только это внезапное исчезновение и омрачало радостные перемены, творящиеся в Медвежьем. И если бы взгляд с небес обратился в один из весенних вечеров на монастырский двор, возможно, он увидел бы там разгадку.

Тогда внезапно пошел холодный, совсем не весенний дождь. Крупные капли барабанили по крышам обители, стучали в окна, заливали утоптанный двор. Завтра снова из-за него повсюду будет слякоть. Погода словно оплакивала что-то или кого-то. Может быть, это были слезы уходящей зимы.

Однако дождь не пугал отца Романа, скорее, даже наоборот. Ледяные неприятные струи, казалось, смывают с мира остатки застарелой грязи. И хоть приятного в этом мало, очищение всегда в конечном итоге радость. Ведь так, Господи? Настоятель стоял под навесом, держал в руках густо исписанный лист и читал. И с каждой строчкой лицо его становилось все печальнее. Сегодня ему радоваться было невыносимо тяжело. Такое в последние годы почти не случалось. Но то, что было написано в письме, вызвало отчетливые отголоски старой жизни. Роман хотел бы навсегда забыть прошлое, но знал, что это лишь тщетная мечта. Искупление будет длиться всю его земную жизнь, до последнего вздоха. А еще эта мучительная боль минувшего… И если не простить, то хотя бы оправдать другого человека. Того, кого благодать Всевышнего еще не коснулась.

Священник дочитал письмо, тяжело вздохнул, перекрестился и посмотрел на опускающееся за горизонт солнце. Его лучи пробивались сквозь свинцовую тяжесть туч, окрашивали черные клубящиеся глыбы дорогим пурпуром. Свет всегда найдет дорогу к тому, кто хочет его увидеть. Нам же остается только молиться, чтоб, несмотря ни на что, это желание в сердце все-таки появилось.

Глава 49

Храни вас Господь, отец Роман. Каюсь перед вами и Господом, что не ходил к вам на исповедь: не хотел лгать. И правду не хотел говорить: не пришло еще время признания. Я уверен, конечно, что вы давно уже обо всем догадались. Но теперь я расскажу все окончательно.

Я был из идейных. Дед, отец, дядя, Царствие им Небесное – все служили в милиции. Все боролись со злом, все, кроме пуль бандитских, ничего не на жили.

И брат, и я с детства слушали рассказы старших и готовили себя исключительно к борьбе со злом.

Но дорожки стали расходиться уже в школе милиции. Я шел на бокс, а брат на волейбол.

В родном городе мы начали служить в разных райотделах, у меня была высокая раскрываемость, куда выше, чем у брата, потому что я не миндальничал. Потом попал в переплет – на допросе ударил ворюгу в челюсть, тот вырубился и упал затылком на пол. Пришлось тащить к знакомому кочегару тело и жечь его в печке. Кочегара я отмазал в свое время, и вот – пригодился.

Рассказал об этом брату, и зря. Начались проблемы – от греха с глаз долой я напросился в Чечню.

Там снова как мог проводил операции, сотрудничал со спецназом и попал в плен – вместе с вашей группой, отец Роман.

Мы почти не виделись, но я вас запомнил – кто не запомнит знаменитого Урус-Егора!