Последний и решительный

— Опять же вы слишком радикальны в своих идеях, и образ мысли Климова нам ближе. Скажем больше, он предлагает ровно то, что мы и так уже давно создали в своих согласиях. Ну и просто посмотрите, что сделал он и что сделали вы, когда пришли к власти. Разница принципиальна и не в вашу пользу.

— И что же он сделал?

— Придя к власти Климов постарался со всеми договориться, уничтожая лишь откровенных… не побоюсь этого слова — одержимых бесами, что вытворяли совсем уж нечеловеческие вещи… это надо же додуматься сжигать людей в корабельных топках! Вы же начали жестко давить своих политических соперников. Промолчим про бандитсвующих анархистов, туда им и дорога слугам Сатаны, но вот левые эсеры со своими справедливыми требованиями о паритете… это показатель. Климов начал собирать вокруг себя ученых, инженеров, а вы…

Сталин опустил глаза. В угоду низменным страстям всех этих люмпенов, дабы завоевать их поддержку, они фактически санкционировали гонения на интеллигенцию и та побежала к тому же Климову в Одессу и Севастополь. Ошибки, ошибки и еще раз ошибки. Они допускали слишком много ошибок которых не допускал Климов и люди видели именно в нем справедливую и разумную власть.

«Зачем же я тогда вообще вам нужен? Не проще ли было бы дождаться, когда нас разобьют белые на пару с „внешними“, а потом добьют климовцы вобрав в себя оставшихся?» — хотел спросить Сталин в порыве раздражения, но уняв силой воли свою горячую кровь, промолчал.

Он не дурак и понял. Понял, что он нужен староверам как противовес Климову, что уже набрал просто огромный политический вес, а в будущем станет просто монстром с непререкаемым авторитетом — Диктатором, чего староверам совершенно не нужно. Для этого им требуется его ВКПБ, чтобы уравновесить климовскую СДПР и слившихся с ней в экстазе левых эсеров.

«Разделяй и властвуй, не ново…» — подумалось ему.

Сталин задумался. Староверы не торопили, сидя с нейтрально-постными лицами замерев словно истуканы.

«Выбор у меня собственно небольшой, — думал он. — Отказываюсь и тогда… нет, убивать меня они не станут. Просто лишат поддержки и тогда ПСР обречена. Не белые, так „внешние“, не „внешние“, так Климов. Мне останется лишь вернуться на Кавказ… Но и там сейчас действует человек Климова — Муравьев. Стать первым человеком там?»

Климов не скрывал, что не собирается возвращать кавказский регион в состав России. Зачем тогда воюет там? Просто устанавливает дружественные режимы обязанные ему. Все равно большому Кавказу по большому счету некуда приткнуться кроме как к России. Это конечно если совсем уж клювом не щелкать давая возможность резвиться там англичанам и прочим. А Климов показал, что уж чем-чем, а клювом щелкать он не собирается. Так что Кавказ, по сути, станет экономической колонией северного соседа. Формально независимые государства, но на деле сырьевые придатки.

Потому и «отпускает», что Кавказ, что Среднюю Азию, коей вообще деваться некуда, никому ее хлопок кроме как России не продать.

«Разделяй и властвуй, разделяй и властвуй», — повторял он мысленно.

Сталин не тешил себя иллюзиями и прекрасно понимал, что Кавказ быстро вспыхнет внутренними конфликтами и Россия получит от этого свою выгоду, поставляя оружие и технику всем сторонам конфликта за ту же нефть и прочее полезное сырье.

«Зная Климова, его рациональную безжалостность, чего только его штрафбаты стоят, можно предположить, что он сам и спровоцирует там пожар войны, чтобы обеспечить сбыт своих товаров, — сделал неожиданный вывод Сталин. — Тогда я должен остаться, чтобы просто не допустить этого…»

Найдя себе такое вот нетривиальное оправдание, он ответил:

— Я согласен.

— Превосходно!

— Что ж, осталось провести личную встречу. Или хватит обычного письма?

— Лучше устроить личную встречу, чтобы вы могли лично не только подтвердить свой союз, но и договориться о совместных действиях.

— Хорошо. Когда примерно эта встреча может состояться и где?

— Прямо сейчас и прямо здесь.

— К-как?

Но староверы отвечать не стали. В комнату вошел полковник Климов, коего все чаще называли Предводителем.

— Здравствуйте товарищ Сталин, будем знакомы и надеюсь мы сработаемся на благо России и народов ее населяющих.

Полковник протянул руку для рукопожатия.

— Здравствуйте товарищ Климов… — в свою очередь протянул руку Сталин.

— Как это символично… — вдруг усмехнулся Климов.

— Что вы имеете виду?

— Наши руки, Иосиф Виссарионович…

Сталин невольно отдернул свою правую руку по поводу сухости которой он несколько рефлексировал и посмотрел на левую руку Климова, что висела на повязке.

— Ваша еще выздоровеет…

— Увы… перебито сухожилие. Доктора сшили, конечно, но прежней подвижности уже не вернуть. Вот и получается, мы оба физически дефектные, образуем одного полноценного.

Сталин на это только хмыкнул, поняв общий посыл полковника и это его зацепило.