Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения

Упорно возвращаюсь к событиям до убийства. Я — практикующий эндоаналитик, работаю с навязчивыми сновидениями пациентов у себя в кабинете на Бич-стрит. Мое благосостояние растет с каждой секундой. В профессиональных кругах считают, что у меня заоблачные цены. Не спорю. Но если перестать грабить пациентов, обесценишься в их глазах. В конце концов, мои услуги того стоят.

Пять лет я убил на изучение природы снов. Одного кюраниума недостаточно, чтобы вторгаться в чужие сновидения. Сны всегда разные, нужно заранее выяснить, с чем столкнешься, придумать способ преодолеть или изменить навязчивый сон, купировать чувство тревоги.

Чего только не насмотришься!

Женщина идет по улице, замечает отряд детей и хочет их пропустить. Все дети вооружены копьями. На полпути вожатый командует «Стой!». Отряд останавливается. «Налево», командует вожатый, и дети поворачиваются к женщине. Все девочки — в розовой униформе, все мальчики — в голубой. У каждого на шее — массивный золотой крест на золотой цепочке. Солнце скрыто за тучами, но кресты сияют и переливаются. «В фалангу стройсь!». Вторая, четвертая и шестая колонны смещаются вправо. «Сомкнуть ряды, оружие к бою. Вперед!» — приказывает вожатый. Фаланга приближается, острия копий сверкают на невидимом свету. Женщина в ужасе пятится, но натыкается на стену. Хочет убежать, но дети преграждают путь.

Я стою неподалеку и знаю, что это за дети — это те, кого она могла бы родить, если бы не пренебрегала церковью и не злоупотребляла противозачаточными пилюлями. Знаю, что она проснется до того, как ее атакуют, но моя цель — изгнать этот сон, полностью и навсегда. Я вытаскиваю ремень, подхожу к женщине, опускаюсь на одно колено, перекидываю женщину через другое. Задираю платье, спускаю трусики и начинаю хлестать ремнем по голым ягодицам. Она кричит от боли. Фаланга замирает, дети опускают копья и начинают хохотать. Сон обрывается. Навсегда.

Юноша карабкается на скалу. Он не скалолаз и напуган до чертиков. Внезапно он зависает между небом и землей, не в силах отыскать опору. Ситуация накаляется, еще немного — и юноша сорвется. Сон сменится явью. В ходе терапии я выяснил, что скала воплощает медицинский университет, где юноша учится, но ему явно не хватает навыков, чтобы стать врачом. Он не может подняться выше, потому что не хочет. И должен признаться себе в этом.

В навязчивом сне я помещаю себя на вершину утеса, сбрасываю юноше канат и кричу: «Давай вправо, там есть уступ». Юноша хватает веревку, отталкивается и, качнувшись, замечает уступ. Большой, надежный, от него идет вверх широкая расселина. Юноша не просыпается и карабкается по ней. Подъем дается настолько легко, что неудачливый альпинист понимает — нельзя цепляться за старый маршрут, нужно выбирать новый, даже если он ведет на другую вершину. Добравшись туда, он зачарованно глядит вниз и забывает свои невзгоды.

Чего только не насмотришься!

Я часто посещал сны Шерил. Сначала меня влекло любопытство. Я принимал кюраниум, ложился в постель и проникал в сознание спящей жены. Ее сны не отличались оригинальностью и быстро мне наскучили. Но еще раньше наскучила она сама. Ее наивность не была напускной, и это раздражало. Своей недалекостью Шерил оскорбляла мой интеллект. Заставляла краснеть перед друзьями: говорила невпопад, смеялась, не дослушав шутку, и молчала, когда смеялись все.

Потом я встретил Дженис Роулин. В пациентах у меня ходили только богатые — другим мои услуги не по карману. Но Дженис была не просто богата, а богата до неприличия. Ее родители владели замком на реке Гудзон. Пациентки всегда влюблялись в меня, и Дженис не стала исключением. Единственный ребенок и будущая наследница несметного состояния, она была Женщиной с большой буквы. Утонченная, образованная, умная. Словом, прямая противоположность Шерил. Я мечтал жениться на Дженис, но Шерил с ее старомодными взглядами никогда не дала бы развода. А скандал мог пустить мою карьеру под откос.

Для убийства у эндоаналитика есть два совершенно полярных метода. Действовать снаружи или изнутри.

Шерил часто снилась вода. Как будто она стоит на берегу моря, а на нее надвигается огромная волна. Она поворачивается и бежит. Я повадился ставить ей подножку, усугубляя агонию. Шерил падает, переворачивается на спину, видит волну и кричит. Меня она тоже видит, но я внушил, что это всего лишь плод ее воображения. Она встает, с криком бросается наутек и просыпается за мгновение до развязки. Потом долго лежит в темноте и плачет.

Другой сон, преследовавший ее с детства, под категорию навязчивых не попадал, поскольку не приносил вреда. Наоборот, помогал. Пока в нем не появился я.