Последний император

В прошлом, когда шла подготовка к вечеру, обычно проходившему на мощеной дорожке, мне ничего не поручали. Я не умел петь частушки, показывать фокусы, да никто и не звал меня украшать сцену. Иногда я подавал кнопки или бумажные полоски, и то считали, что я больше мешаю, чем помогаю. А тут приглашает меня руководитель группы Лао Чу, заявляет, что у меня вроде бы есть голос, и включает в состав хора. Я был так ему благодарен, что на одном дыхании выучил слова таких известных песен, как "Восток заалел", "Песня о Родине", "У всех народов мира единое сердце". Не успел я их выучить, как еще одна неожиданность. Ко мне пришел заведующий учебной комиссией.

— Пу И, в первой пьесе есть для тебя роль, сыграй! Она не очень сложная, и слов немного. К тому же это современная пьеса, опять же с текстом можно импровизировать, ограничений особых нет. Работа эта интересная, можно сказать, своеобразное самовоспитание, это…

— Можно дальше не убеждать, — остановил я его. — Если считаете, что я гожусь, то я согласен!

— Годишься! — Лао Вань радостно воскликнул. — Годишься! Конечно, годишься! У тебя особенно звонкий голос! Ты…

— Ладно уж! Скажи, а в какой пьесе я должен играть?

— "Поражение агрессора" — так называется пьеса. Про агрессию англичан в Египте, про народный гнев, по материалам газет. Главную роль, иностранного дипломата, играет Лао Жунь, а ты будешь играть депутата от левого крыла лейбористов.

Я отправился к Пу Цзе, чтобы ознакомиться с пьесой. Прочитал ее, списал свою роль, а затем пошел выбирать костюм. Раз я играл иностранца, то, конечно же, нужен был европейский костюм. Недостатка в костюмах в тюрьме не было.

Я нашел костюм синего цвета, который надевал на токийском процессе, достал рубашку, галстук и вернулся в комнату. В ней никого не было. И я решил примерить реквизит. Только я надел белую шелковую рубашку, как вошел Лао Юань. С перепугу он спросил меня полушепотом:

— Ты это зачем?

То ли от волнения, то ли от того, что пуговица у рубашки была тугая, я некоторое время молчал.

— Играть роль буду, — произнес я, задыхаясь. — Помоги мне ослабить ремешки на жилетке.

Все равно спереди пуговицы не застегивались. Тогда-то я и понял, что поправился. Давили и мои старые английские ботинки. Я с раздражением спросил Лао Юаня:

— Можно играть английского депутата, не переобуваясь?

— Ты что! — воскликнул Лао Юань. — Они ведь еще на себя одеколон прыскают, а ты хочешь, чтобы эти англичане в ватных сапожках ходили. Ничего, походи немножко — растянутся. А жилетку можно поправить. Поучи пока роль. Ты на сцене, вот дела! Ха-ха!…

Я уже шел по мощеной дорожке, а он все смеялся. Я был рад. Я помнил слова, сказанные мне Лао Ванем о том, что этот спектакль — часть воспитательной работы. Я ведь впервые был допущен к тому, чтобы кому-то помогать. До сих пор обычно помогали мне. Получалось, что я такой же, как все, с моими способностями я могу занять равноправное положение среди других.

Направляясь к клубу, я на ходу стал учить наизусть свою роль. С этого момента я постоянно повторял текст. Лао Вань был прав, роль оказалась небольшой, может, даже самой короткой из тех, что были. По сюжету в конце пьесы на заседании парламента английский дипломат пытается оправдать военное поражение, оппозиция продолжает требовать от него ответа, негодующая публика встает. В это время я выхожу из толпы и бросаю ему несколько критических реплик, заканчивая их такими словами: "Господин министр, можете дальше не продолжать. Факты говорят, что это позор, позор и еще раз позор!" Далее зал требует, чтобы он покинул трибуну. Я кричу: "Слезай! Слезай!" Пьеса не отличалась сложной фабулой, в основном она состояла из дискуссии, развернувшейся во время заседания, и длилась минут пятнадцать. Я же потратил на роль времени в десятки раз больше, боялся, что забуду слова и не оправдаю возложенные на меня надежды. Раньше меня мучила бессонница и кошмары из-за страха и беспокойства, теперь же я впервые не мог заснуть из-за радостного возбуждения.

Наступил Новый год. Когда я вошел в зал, мое внимание привлекли царившая в нем праздничная атмосфера и красивая сцена. Внутреннее напряжение сразу исчезло. Присутствующие наперебой восхищались красочным убранством. Освещение было сделано по высшему, профессиональному разряду. Над сценой висел транспарант. Белыми иероглифами по красному фону было написано: "Приветствуем наш общий новогодний вечер". Каллиграфия была великолепной, то была кисть Лао Ваня. Всех привлекла программа выступлений. Первым номером шел хор. Второй номер исполнял солист. А дальше исполнялся монгольский танец, за которым следовала юмореска. После частушек и фокусов появлялась живая газета "Поражение агрессора" и наконец пьеса "От мрака к свету". Получилось все не хуже, чем у японцев. Глядя на живую одобрительную реакцию чанкайшистских преступников, мы радостно друг другу подмигивали.