Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

«Моя дорогая Наташа, сердечно благодарю тебя за письмо. События развиваются с ужасающей быстротой. Мне необходимо быть здесь эти дни, и будь совершенно спокойна за меня… Я подписал Манифест, который должен быть подписан Государем. На нем уже подписи Павла А. и Кирилла, и теперь моя, как старших Вел. Князей. Этим манифестом начнется новое существование России. Возможно, что поеду в Г. Думу сегодня же, а может быть, завтра. Сегодня пришли Алеша и Воронцовы, ужасно грущу, что мы не вместе, люблю тебя всем сердцем.

Да хранит тебя Бог, моя нежная Наташа.

Весь твой Миша».

Вскоре в квартиру Путятиных прибыл Британский посол сэр Джордж Бьюкенен. Он приехал обсудить с великим князем Манифест, согласившись, что предполагаемые реформы помогут спасти престол. Старый дипломат, узнав о том, что Михаил Александрович собирается в ближайшие часы встретиться с Николаем II, умолял его передать императору просьбу – от имени его величества короля Георга V, подписать этот важнейший документ. К сожалению, оба – сэр Бьюкенен и великий князь Михаил, не знали, что Манифест появился слишком поздно. Их праведные надежды рухнули под натиском последующих событий.

Первый, кто понял тщетность этого Манифеста, был великий князь Кирилл, который сам же его недавно и подписал. В те самые минуты, когда Михаил только читал документ и собирался поставить под ним подпись, Кирилл уже шагал во главе Гвардейского экипажа, большинство матросов которого служили на борту императорской яхты «Штандарт», к Таврическому дворцу, чтобы присягнуть Государственной Думе.

Строевым шагом великий князь Кирилл подошел к вышедшему навстречу Михаилу Родзянко, и командным голосом доложил:

– Ваше Высокопревосходительство, гвардейский экипаж и я, его командир, отдаем все свои силы в распоряжение революционного правительства!

Председатель Государственной Думы поразился: как же двоюродный брат императора мог пойти на такое, причем добровольно? Стыдясь такого поведения великого князя, он сказал:

– Ваше Императорское Высочество, я поражен Вашим появлением здесь, вместе с восставшим народом. Я настаиваю, чтобы Вы сейчас же увели отсюда свой гвардейский экипаж.

Этот поступок великого князя поразил многих. Анна Вырубова сделала такую запись в «Страницах из моей жизни»: «…полки с музыкой и знаменами ушли в Думу, Гвардейский Экипаж под командою Великого Князя Кирилла Владимировича. Те же полки, те же люди, которые накануне приветствовали Государыню: “Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!”» Зададимся в связи с этим вопросом: была ли у этих людей и, прежде всего, у Кирилла Владимировича, честь и совесть?

Впоследствии поступок великого князя Кирилла Владимировича осудили многие эмигранты. Графиня М. Э. Клейнмихель, оставившая интереснейшие воспоминания, так писала об этом: «…когда я увидела во главе Гвардейского экипажа Великого Князя Кирилла Владимировича, революционная осанка которого восхищала солдат, я поняла, что династии нанесен тяжелый удар». Великий князь Кирилл стал первым из Романовых, кто публично нарушил присягу верности императору, все еще официально остававшемуся на троне. Но этого, видимо, ему показалось мало. Вернувшись в свой дворец на улице Глинки, он приказал поднять на крыше красный флаг – «символ измены, предательства и убийств». Об этом писали в те дни многие петроградские газеты.

В письме великому князю Павлу он так попытался объяснить свой поступок: «За эти последние несколько дней я был одинок в своей верности Ники и государству; и для спасения положения вынужден был признать Временное правительство». Кирилл повсеместно говорил, что пытался восстановить порядок в столице, чтобы Николай мог спокойно туда вернуться. Но ему мало кто верил: многим известно, что великий князь Кирилл мечтал о регентстве, а возможно, и о престоле. Но в те дни в Петрограде, говоря о возможном регенте, называли лишь одно имя – великий князь Михаил.