Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

К счастью для генерал-майора Герасимова никаких неприятных инцидентов не произошло. Агенты охранки просто приобрели дополнительный опыт в слежке за людьми, не более того. Они считали: он пригодится им, когда великий князь Михаил и мадам Брасова отправятся за границу в следующий раз.

Осенью 1911 года двухлетняя «ссылка» Михаила в Орел подошла к концу, и он должен был вернуться в столицу. Но делать это не хотел – ведь любимая женщина совсем близко, она находилась в безопасности, а в Санкт-Петербурге могли, как он небезосновательно предполагал, возникнуть разные непредвиденные обстоятельства. Поэтому великий князь загодя обратился к венценосному брату с просьбой разрешить ему принять командование кавалерийской бригадой в Орле. Он объяснял это тем, что хочет вести уединенный образ жизни, проводя свободное время с семьей. Но Николай и слышать об этом не хотел. Он настаивал на том, чтобы Михаил вернулся в столицу, активно участвовал в общественной жизни и принял командование Кавалергардским полком, шефом которого была вдовствующая императрица.

Поэтому в январе 1912 года, вернувшись из зарубежной поездки, Михаил и Наташа вынужденно отправились в Санкт-Петербург. Они мечтали лишь об одном – жить тихо, спокойно. Но понимали: вряд ли это осуществимо. Император надеялся – младший брат будет появляться в «свете» в одиночестве. Но Михаил не собирался ни от кого прятать Наташу, и она везде сопровождала его.

При дворе это вызвало глухое неодобрение. Вокруг Наталии Сергеевны словно образовался вакуум. Ее презирали, открыто осуждали, с ней не хотели общаться. Что ж, люди часто бывают злыми и несправедливыми. Многим проще и удобнее осуждать, чем понять другого человека. Говорят, чужая душа – потемки. Неизвестно наверняка, что чувствовала в те дни молодая женщина, можно лишь догадываться, насколько глубоко она переживала столь явный остракизм. Но ходила она с гордо поднятой головой! Может, заговорила в ней кровь матери-польки? Ведь недаром еще великий Пушкин писал: «Польская панна – царевна…»

И тогда император дал весьма щекотливое поручение Министру двора и уделов барону Фредериксу: Владимир Борисович сообщил великому князю, что, раз тот привез с собой в столицу мадам Брасову, то не может более жить в Аничковом дворце, где когда-то родился, а должен поселиться в скромной казенной квартире в Кавалергардском полку. Михаил Александрович воспринял это сообщение спокойно, как должное, и формально занял предложенные ему апартаменты. Этим он дал понять матери и старшему брату, что будет видеться со своей невенчанной женой и сыном тогда, когда захочет. Фактически же семья великого князя поселилась в огромной, состоящей из двадцати восьми комнат, квартире дома № 16 по Литейному проспекту. Наталия Сергеевна тут же взялась со свойственной ей домовитостью и отменным вкусом обустраивать новое «семейное гнездышко».

Михаила Александровича глубоко ранило презрительное отношение к Наташе не только придворных, но и подчиненных офицеров. Никто из них не нанес визита его жене, при случайных встречах на улице ни один из офицеров с ней не раскланивался – хотя бы как с женой своего командира. Действительно презирали ее или просто боялись гнева шефа полка – вдовствующей императрицы Марии Федоровны? Как знать… Возможно и то, и другое. Очевидно одно: никто из офицеров не хотел повторить судьбу поручика Хана-Эриванского, вынужденного покинуть полк Синих кирасир лишь за то, что имел смелость показаться в ложе театра в небольшой компании, где находилась и Наталия Сергеевна. Эта история до сих пор не была забыта…

В самом начале лета, желая как-то приободрить и развлечь любимую Наташу, Михаил вывез ее и детей за город, в Гатчину, которую по-прежнему считал своим домом. Он помнил, что когда-то они были здесь счастливы, надеялся, что и сейчас все сложится хорошо. Впрочем, сначала он собирался поселить семью на пустовавшей императорской даче в Лизино, но, попросив об этом Николая II, тут же получил отказ. Не было позволено «разведенке» жить с детьми и в Большом Гатчинском дворце, тоже, кстати, в то время пустовавшем. Не пришлась она ко двору, и все тут. Поэтому Михаил Александрович вынужден был найти альтернативное решение.

Вскоре он приобрел в Гатчине дачу – дом № 24 по Николаевской улице. Это оказалось уютное двухэтажное деревянное здание, утопавшее в зелени деревьев. Михаил надеялся, что оно станет надежным убежищем для его семьи, и Наташу никто здесь беспокоить не станет. Но мечты его оказались напрасными. То, о чем злословили в столичных великосветских салонах, немедленно находило отклик и здесь. Только в маленькой Гатчине молодой женщине было еще хуже, чем в Санкт-Петербурге. Здесь чаще можно встретить знакомых, и вскоре Наташа с горечью осознала, что роман с великим князем ей так и не простили. Синие кирасиры ни-че-го не забыли. А ведь именно они и их жены, которые все, как один, отвернулись от «мадам Брасовой», и составляли костяк гатчинского общества.