Последний император

Ежедневно утром, в определенное время, я приходил в свой кабинет, и посторонним казалось, что я был очень занят. С утра до вечера кто-нибудь да просил у меня аудиенцию. Кроме нескольких старых сановников и родственников, приходивших выразить мне свое почтение, это были главным образом представители новой знати: министры, советники с особыми полномочиями и т. п. Все эти люди говорили мне о своей преданности, преподносили подарки, но не обсуждали со мной служебные дела. Каждый раз, когда я спрашивал их о делах, они отвечали, что либо "это уже делает вице-министр", либо об этом "предстоит посоветоваться с вице-министром". Вице-министрами были японцы, а они ко мне никогда не приходили.

Ху Сыюань первым высказал по этому поводу свое недовольство. Свое возмущение он излил Чжан Сяосюю, говоря, что суверенными правами в министерствах должны обладать сами министры; важнейшие государственные дела следует решать верховному правителю, а министерствам — принимать их к исполнению. А тут что скажет вице-министр, то и делай?! На это Чжэн Сяосюй ответил ему:

— Мы осуществляем систему подотчетности кабинету министров. Государственные дела должен решать Государственный совет. Кабинет министров ответствен перед верховным правителем, и премьер-министр должен раз в неделю докладывать ему о решениях, принятых Государственным советом, и просить их ратификации. Такая система существует в Японии.

Что же до суверенных прав министров, то Чжэн Сяосюй был того же мнения, что и Ху Сыюань. Он сказал, что этот вопрос он намерен выяснить в штабе японской Квантунской армии. Оказывается, у самого Чжэн Сяосюя были точно такие же проблемы во взаимоотношениях с начальником общей канцелярии Государственного совета.

Не знаю, какой разговор состоялся между Чжэн Сяосюем и представителями Квантунской армии. Однако Ху Сыюань рассказывал мне после о том, как проходило одно из заседаний Государственного совета, и из его слов я понял, что представляет собой так называемая "система подотчетности кабинету министров" и каковы взаимоотношения между министрами и вице-министрами.

На этом заседании Государственного совета обсуждался вопрос об окладах должностных лиц. Как всегда, проект был заранее подготовлен общей канцелярией, напечатан и роздан министрам. Обычно последние всегда одобряли проект, шла ли речь о принятии под свой контроль имущества бывшего правительства Северо-Востока, подготовке провианта и фуража для японской армии или о конфискации четырех крупных банков Северо-Востока и образовании Центрального банка и т. д. Однако на сей раз вопрос касался их собственных интересов. Внимательно ознакомившись с проектом, министры сразу же стали высказывать свое недовольство. Оказывается, согласно проекту, оклад японских чиновников превышал оклад маньчжурских на 40 процентов. Министр финансов Си Ся, с трудом сдерживая гнев, выступил первым:

— Этот проект никуда не годится. Поскольку наше государство федеральное, все национальности должны быть равны. Почему японцы должны иметь особые привилегии? Если это народ дружественной нам страны, то он и должен относиться к нам по-дружески. Почему же японцы должны получать более высокие оклады?

Его поддержал министр промышленности и торговли Чжан Яньцин:

— Командующий Хондзё говорил, что японцы и маньчжуры — друзья, что сердца их едины и они должны делить радости и горести. Не будет ли такое неравенство противоречить его словам?

Об этом же говорили и другие выступавшие министры, в том числе министр информации Дин Цзяньсю. Тогда начальник общей канцелярии Камаи Токудзо, смекнув, что так легко проект не пройдет, сразу же прекратил прения и попросил начальника управления кадрами Коуми, одного из авторов проекта, сделать необходимые разъяснения. Последний не спеша стал приводить различные доводы, смысл которых сводился к следующему: прежде чем говорить о равенстве, нужно иметь равные способности. Японцы имеют большие способности и потому должны иметь более высокий оклад. К тому же уровень жизни у японцев выше. Они c рождения едят рис, тогда как маньчжуры довольствуются лишь гаоляном.

— Дружба в том и заключается, чтобы предложить японцам более высокий оклад, — сказал он в заключение.

Услышав все это, министры вновь начали негодовать. И Камаи вынужден был объявить перерыв до следующего дня.

На второй день он сообщил, что обсуждал этот вопрос с вице-министрами и с согласия Квантунской армии было решено повысить оклад министров до уровня вице-министров.

— Но, — добавил Камаи, — японцы оставили свою родину и приехали сюда, чтобы создать маньчжурам райское общество пути праведного правителя. За это их следует отблагодарить, и потому они будут получать дополнительную дотацию. Это решение окончательное, и говорить об этом больше не следует.

Многие министры и так уже поняли, что спорить бесполезно. К тому же оклады им повысили, и никто из них не стал больше высказываться. Однако Си Ся, считая, что у него неплохие отношения с Хондзё и он может не считаться с Камаи, сказал: