Последний император

— Я спорю не из-за денег, я хочу лишь спросить, где еще японцы могут создавать райское общество пути праведного правителя, как не в Маньчжурии? И могут ли они это делать без маньчжуров?

Услышав это, Камаи пришел в ярость. Стукнув кулаком по столу, он закричал:

— Вы знаете историю Маньчжурии? Японцы пролили много крови в Маньчжурии, чтобы вырвать ее из рук России! Это вы понимаете?

Си Ся побледнел.

— Не кричите! Даже командующий Хондзё не разговаривал со мной таким тоном!

— Я хочу, чтобы вы поняли, что таково решение военного ведомства! — продолжал кричать Камаи.

Его последние слова произвели большой эффект. Си Ся замолчал, и все притихли.

Теперь уже никто не сомневался в истинном лице так называемого кабинета министров и Государственного совета.

Всем стало ясно, что настоящим премьер-министром Государственного совета был не Чжэн Сяосюй, а начальник общей канцелярии Камаи. Впрочем, японцы этого и не скрывали В то время один японский журнал прямо назвал его "премьер-министром Маньчжоу-Го". Раньше Камаи служил в управлении Южно-Маньчжурской железной дороги. Говорят, что вскоре после приезда в Маньчжурию он опубликовал статью, которая получила высокую оценку в военных и финансовых кругах Токио. Его стали считать знатоком Китая и назначили главным управляющим колонией, где он и стал фактическим премьер-министром. Его начальством являлся командующий Квантунской армией, а не я — верховный правитель лишь по названию.

Я и Чжэн Сяосюй были номинальными верховным правителем и премьер-министром, а министры лишь назывались министрами. Да и так называемый Государственный совет существовал лишь для формы. На его заседаниях рассматривались лишь те проекты, которые уже обсуждались на совете вице-министров, созываемом каждый вторник. При этом на них обязательно присутствовал кто-нибудь от Квантунской армии, ибо авторами многих проектов были именно представители командования этой армии.

И все же я считал, что я не Си Ся и японцы не могут не уважать меня. Так, например, я думал, когда шла речь об учреждении Союза сотрудничества.

Однажды, спустя примерно месяц после моего назначения, Чжэн Сяосюй сообщил мне, что Квантунская армия решила создать политическую партию под названием "партия сотрудничества", в задачи которой входило "мобилизовать народные массы для сотрудничества в деле строительства государства", воспитать народные массы в духе "уважения к этикету и послушания". Каждый раз при слове "партия" мне становилось не по себе. Поэтому, услышав это, я очень взволновался, перебил Чжэн Сяосюя и сказал:

— Какая партия? Чего в ней хорошего? Ведь Синьхайскую революцию тоже "партия" начала! Еще Конфуций говорил, что благородный человек полагается на судьбу, а народ не объединяется в группировки. Разве вы все это забыли?

Чжэн Сяосюй, опустив лицо, сказал:

— Ваше величество говорит верно, но таково решение военного ведомства.

Он думал, что я сразу же замолчу, однако на сей раз я решил биться до конца и не соглашался. Я уже привык к его словам "так решило военное ведомство", и они надоели мне. Разозленный, я сказал ему:

— Если вы не можете отказать японцам, позовите их ко мне!

Когда Чжэн Сяосюй ушел, я рассказал обо всем начальнику секретариата Ху Сыюаню, и он одобрил мое намерение.

— Я тоже думаю, что не все дела решает военное ведомство. Ло Чжэньюй говорил как-то, что Чжэн Сяосюй зависит от военного ведомства и не уважает вас. Если ваше величество выступит с обоснованным протестом, вряд ли военное ведомство осмелится встать поперек. К тому же такая партия не принесет пользы ни нам, ни японцам. Разве они этого не понимают?

Я считал, что Ху Сыюань прав, и принял твердое решение. Через два дня ко мне один за другим пришли советник четвертого отделения штаба Квантунской армии Катасура, начальник штаба Хасики и другие, но я оставался непреклонен.

Через три месяца я поверил, что одержал победу. Было решено не образовывать партии, а учредить лишь Ассоциацию содействия в качестве организации, пропагандирующей правительство. Ассоциация должна была включать в себя все население, а вернее, всех мужчин, которым исполнилось двадцать лет. Женщины объединялись в Организацию женщин, а молодежь от 15 до 20 лет считалась членами Союза молодежи. Подростки от 10 до 15 лет входили в состав Детской организации.

Командование Квантунской армии, изменив "партию" на "ассоциацию", фактически ни в чем мне не уступило. Оно считало, что так будет удобней воздействовать на народ. Так было легче пропагандировать рабство и покорность в народе. Я же ничего этого не видел и думал, что все-таки японцы со мной считаются.

Неудивительно, что позднее я снова нарвался на неприятность. Это случилось после заключения японо-маньчжоугоского секретного договора.

После подписания секретного договора

Еще в Люйшуне Чжэн Сяосюй договорился с Хондзё о том, что я стану верховным правителем, а он займет должность премьер-министра. Об этом я узнал от Чжэн Сяосюя лишь накануне отставки самого Хондзё.