Последний интегратор (СИ)

Он протянул Карапчевскому свёрток побольше. В свёртке была книга. Семнадцатый том самого первого издания "Академики". Книги имеют свою судьбу. У этой книги судьба была очень сложная.

Жебелев на лекциях нам рассказывал. Первое издание "Большой академической энциклопедии" -- не такая уж редкость, есть в любой крупной библиотеке и у многих коллекционеров. Но семнадцатый том -- раритет из раритетов. При военном режиме его приказано было уничтожить. По одной-единственной причине: там была статья о кхандах. Во всех последующих изданиях кханды упоминались один раз -- в статье про эволюцию человека. Только в последнем издании благодаря интеграторам появилась и отдельная статья про кхандов, и много других упоминаний.

-- Даже у нас в Инткоме его нет, -- сказал Карапчевский. -- Где же ты его нашёл?

-- В Константинополе у бывшего букиниста, -- объяснил Жебелев. -- Он давно не торгует, но у него много сокровищ, и все в отличном состоянии. Зайди к нему как-нибудь, я тебе оставлю адрес.

Карапчевский не стал пока ставить семнадцатый том к остальным сорока и двум дополнительным томам, которые у него уже были и занимали три полки. Он положил книгу на столик возле телефона.

-- А где твоя дочь? -- спросил Жебелев.

-- А где Лиза? -- спросил Карапчевский у жены.

-- У себя в комнате, наверное, -- сказала Евгения. -- Странно. Она к Серёже всегда бежит, как к родному дядюшке.

Евгения снова вышла.

-- Кто ещё придёт? -- спросил Жебелев. -- Никита?

-- Никита-то придёт, -- сказал Карапчевский, -- а больше никто.

Видно было, что Жебелев хотел ещё что-то сказать.

-- Иван, а у вас что-нибудь есть для меня? -- спросил Карапчевский.

Я вручил свой подарок. Как и заказывал Карапчевский, последний роман интересного писателя. Исторический детектив из времён монархии. Карапчевский и этим подарком был доволен и тоже поставил его на столик.

Евгения привела девочку лет двенадцати. Лицо и фигура дочери были отражением материнских. Густые тёмно-каштановые волосы -- у дочери они были уложены в широкую косу, -- высокий лоб, прямой ровный нос, тонкие губы, гордый подбородок. Только у Евгении все черты были сглажены, её движения были плавными. Дочь была угловатая, разболтанная, как всякий подросток.

Девочка вошла хмурая, но увидела Жебелева и радостно заулыбалась.

-- А я думала, это Никмак, -- пробормотала она.

-- Лиза! -- возмутилась Евгения. -- Что это ещё за клички? А Сергея Павловича ты как назовёшь?

-- Серпал, -- сказал Карапчевский, подавляя смех.

-- Опять ты ей потакаешь, -- сказала Евгения.

-- Ладно, ладно, потом займётесь воспитанием, -- сказал Жебелев. -- Вот, Лиза, это тебе.

Он дал ей свёрток поменьше. Здесь тоже была книга. Нет, не книга. Совсем не книга. Больше, чем книга.

Это был мнемоник. Первая и пока последняя модель. Я видел его живьём на техновыставке в прошлом году. Ни у кого из моих знакомых его не было. О таком подарке я и мечтать не мог!

По глазам Лизы было видно, что она тоже быстро поняла, какая вещь ей досталась.

-- Дядя Сергей!.. -- только и сказала она.

-- Совсем избаловали ребёнка, -- сказала Евгения.

-- Это для учёбы, -- сказал Жебелев.

-- Ведь день рождения у Саши, а не у Лизы. Ты не мог хотя бы потерпеть до лета? Что ты подаришь летом? Аэроплан?

-- Кажется, аэроплан не намного дороже этой штуки, -- неосторожно сказал Карапчевский.

Евгения ойкнула.

-- Намного, намного дороже, -- поспешил сказать Жебелев. -- Не слушай его. Мне вообще продали с большой скидкой.

-- Как сто первому покупателю, -- сказал Карапчевский.

На самом деле, я видел, что все упрёки, которые Евгения обращала в адрес Жебелева и Карапчевского, были игрой. Она вовсе не сердилась. Все они беззлобно перешучивались, как старые знакомые. Как мы с Артёмом и Денисом. Хотел бы я быть своим и в этой компании.

Карапчевский с женой и Жебелевым присели за стол и продолжали говорить о своём. Евгения повернулась и включила радио. Негромко запиликала скрипка, её поддержало фортепиано. Лиза, перекинув косу через плечо и поджав одну ногу, уселась на диван и углубилась в мнемоник.

Я, попросив разрешения, копался в книжных полках. Чего тут только не было. Кроме первого издания "Академики", ещё десятки старых книг -- собрания сочинений классиков, исторические труды, мемуары, статистика, альбомы по изобразительному искусству. Были и более новые издания. За подборками толстых журналов пряталась папка "О-ва (I)". Вот она где лежит! Надо будет запомнить.

На соседней полке стояли совсем новые книги. Среди прочих романов -- последний роман интересного писателя. Тот самый исторический детектив. Я оглянулся на Карапчевского. Значит, у него уже была эта книга, а он виду не подал. И его жена тоже. А могли бы меня высмеять. Хорошие люди хороши во всём.