Последний is человек

– Да я же объяснял, вся инфа на жёстких носителях. Я коммутацию налаживал за панелью.

– Что такое коммутация?

– Объясняю, это ещё не аэротика, с проводами приходится трахаться.

– Вы, что сговорились? С чем ещё трахаться?

– Командир, сорри, я не знаю, как ещё сказать. Это типа, пришлось много повозиться.

– Ладно, что с изображением?

– Я не видел, говорю же, только слышал.

– А ДУПЛОНЫ, МАРКИ2?

– Лучше про телетекст спроси. Какие дуплоны? Говорю, это ещё не аэротика.

Янек подошел к Алексе и приобнял её за плечи.

– Девочка, ты сама справишься или кому-то с тобой остаться?

– Нет, спасибо, я в порядке, справлюсь.

Дверь задвинулась за Янеком и Юрой. Алекса с полминуты сидела в полной тишине. Затем продвинулась и щёлкнула по монитору. Из ЗВУКОВОЙ ЛАСТЫ3 послышался тот же хрипловатый голос её отца. Изображение появилось чуть позже. Но теперь это была не сэлфи-запись, а семейный архив.

* * *

В коронавирусном 2020-м, первую и вторую волну пандемийных мер, мы с матерью пережили без особых потерь. Если не считать двух штрафов за отсутствие масок, того, что я лишился бизнеса, а маму уволили с работы. Ещё у нас пропали путевки на Олимпиаду в Японию, её тогда отменили. Было очень обидно, мы два года копили и собирались. Вот, наверное, и всё. А то, что я набрал 12 килограмм к весу, утонул в депрессухе и спровоцировал астму на нервной почве – это не в счет. Хотя, собственно, с астмы всё и началось.

* * *

Алекса подперла лицо ладонями. Глаза налились слезами, изображение помутнело… И вдруг, Алекса подскочила и опрокинула бутыль с ТАХОИНОМ4. Через призму слез стал отчетливо виден второй, стереоскопический слой, наложенный поверх домашнего видео. Девушка протерла глаза, со слезами исчезло и наложенное изображение. На экране вновь были только она, её родители и собака. Алекса откинулась в кресло, при этом ногой вляпалась в разлившийся тахоин. Она подняла бутылку и вылила остатки напитка в рот. В этот момент, через стекло бутылки, как раньше через слезы, Алекса увидела наложенное стереоизображение.

Из ступора Алексу вывел не мерцающий сигнал тревоги и не резкий писк ласты, а Юрий, трясущий её за плечи.

– Вставай, девочка, ты что уснула?

Алекса открыла глаза, Юра продолжал её трести.

– Ты в порядке? Очнулась?

– Да, да! Что случилось?

– Тревога!

– Как!? Почему!?

– СКРАБСЫ5 вышли на наш форватер!

Алекса тряхнула головой, придвинула ШЛЕМОКАПСУЛУ6.

– Второй пилот в деле. Принимаю управление.

– Всё в порядке, красотка? – услышала она голос Янека, – Как ты?

– В порядке, работаем.

Алекса взмахом руки развернула панорамные мониторы.

* * *

На главной площади Ватикана замерла многотысячная толпа. Конклав вот-вот должен вынести свой вердикт. Все взоры были устремлены на трубу Сикстинской капеллы. Люди крестились, нервно перебирали пальцами, губы скороговоркой произносили молитвы, напряжение звенело и нарастало.

Внутри, под сводами, расписанными Леонардо Да Винчи, распахнулась высоченная дубовая дверь. Кардиналы склонили головы перед новоизбранным папой Бенедиктом шестнадцатым. Новоиспеченный понтифик быстрым шагом прошёл сквозь толпу в красных мантиях.

Вперёд с поклоном вышел камерарий:

– Ваше первосвятейшество, вам нужно пройти в красную комнату плача, а затем выйти на лоджию…

Его оборвал страшный, оглушаюший рёв толпы с площади. Из трубы над Сикстинской капеллой взмылся белый дым. Кардиналы заткнули уши. Канделябры и рамы старинных картин начали ужасающе вибрировать. Из распахнувшегося витража, прямо к ногам самого папы упали несколько цветных стекол.

Бенедикт раздражённо отпихнул стекляшки носком туфли.

– Хватит! Какая к чертям лоджия?!

Не столько от шума, сколько от слов папы кардиналы остолбенели, не в силах даже перекреститься. Десятки пар глаз в ужасе таращились на понтифика. Камерарий уронил большой старинный колокольчик и бухнулся на пухлую задницу.

– Ваше первосвятейшество, на центральную лоджию базилики Собора Святого Петра.

– Хватит я сказал!

– Но это благословение. Кардинал-дьякон уже объявил нового папу римского, вы должны благословить город и мир…

– Благословение? Быстро ко мне в кабинет всех, кто хоть что-то знает про эту новую заразу!

– Какой кабинет?

– Не знаю какой! Я тут ещё ничего не знаю!

– Вам надо облачиться в папскую мантию в комнате плача…

– Остановитесь уже, заклинаю! Неважно где, неважно в каком крыле, келье, спальне, резиденции, да хоть прямо тут! Главное быстрее! Соберите всех: ученых, писак, наших, мусульман, евреев – всех!

Камерарий, не меняя позы, как был на заднице, так и двинулся к выходу, словно перепуганный краб.

От его медлительности и неуклюжести понтифик окончательно пришёл в ярость. Он со злостью ударил ногой по лежащему на полу колоколу. Колокольчик полетел в камерария, а новоиспеченный папа римский схватился за ушибленную о колокольчик ногу и, прыгая на второй, через боль заорал камерарию:

– Я же сказал быстрее!

* * *