Последний юг

Волна на городском галечном пляже показалась мне удивительной. Косо шла она на волнорез, чудилось – вот-вот сметет его. Но, естественно, всегда проигрывала. И, тем не менее, шла вновь и вновь. Может быть когда-нибудь, лет через сто-двести, и добьется своего? Мне бы ее запас времени и упорства – глядишь, и я тоже, раздолбав, наконец, серый бетон непонимания, ходил бы в победителях на своей второй сотне годков. Премии, интервью, девушки… Последние, надеюсь, еще будут к тому времени радовать.

Возлияния в уличных кафе на набережной не заставили себя долго ждать. Море сияло все ярче. Затем продолжили в гостиничном номере. Друг подозвал меня к окну. Посмотрели из-за шторы – на заднем дворе, присев, писает глазастая чумазая девчонка лет двенадцати. Закончив, встала, явив длинные, загорелые до цвета грязи, ноги. Подтерлась подолом короткого платьишка. Трусиков на ней не было.

Что-то ты нынче поделываешь, милая? Стала победительницей конкурса «Мисс Судак»? (три «с» подряд – замечательно! Только в современном немецком языке такое еще встретишь). Или замужем за крепким местным добытчиком? Во дворах, надеюсь, уже не писаешь? Приезжала бы лучше ко мне в гости…

Следующий день был отмечен пикником в окрестных предгорьях – с шашлыками, водкой и вином «Черный доктор». Потом затеяли пьяный футбол на склоне. Клюнувший больше всех Цыпленок упал и поехал на брюхе по колючкам. А когда, шатаясь, поднялся, все ноги его были в крови, потому что ходить он предпочитал в шортах.

Требовалась срочная медицинская помощь («Черный доктор» тут не специалист). Доехали до какого-то здравпункта. Поддерживая Цыпленка под мышки, укрепились на пороге открытого кабинета. Фельдшерица уставилась на нас.

И в этот решающий момент Цыпленок, окончательно отключившись, выпал из наших рук и впал в помещение.

– Видите, – резюмировал Друг, обращаясь к фельдшерице, – больной совсем плох!

Медработница молча накрутила короткий номер – по всей вероятности, милиции. Мы, не мешкая, сделали четыре «по» – подхватив пострадавшего, поспешили подальше.

Вечером Наташа извлекла колючки из ляжек стенающего Цыпленка. А мы произвели пятое «по»: подлечили пациента – своими методами.

На третий, последний день в Судаке мы совершили поездку в бухту Новый Свет. Про Таити, Гавайи, Канары и т. п. ничего не знаю, не бывал. А вот Новый свет показался мне раем земным, где могли бы скомпенсироваться все невзгоды остальной части этой в целом невеселой планеты.

Никогда не видел я столь прозрачной воды. И не просто прозрачной, а манящей непременно побывать в её глубинах. Что мы и поспешили сделать. Метрах в ста от берега из песчаного дна торчало морское чудовище – огромный ржавый якорь с обрывком цепи.

Через боковые кусты, миновав будочку кассирши, нелегально вползли на платную тропу Голицына, вьющуюся над скальным обрывом. Твердой ногою встали на нее, дошли до пещеры, где когда-то размещалась винная библиотека великого гурмана. Стенки скальной полости были сглажены каменными полками с нишами, в которых когда-то спали мёртвым сном коллекционные бутылки с драгоценными винами.

Посещение столь специфической библиотеки, пусть и не работающей, мы не могли не отметить. С собою у нас была трехлитровая банка самогону, захваченная из Керчи (ну, зачем надо было обязательно брать самогон? – ведь не в библиотеку же с образцами первачей мы собирались). В результате в который раз шайтан снова подстелил свой облезлый хвост.

Солидная емкость была опустошена под коробочку рыбных пресервов. Это на троих, спутницы наши в дегустации не участвовали. Гулко отдавались голоса под сводами алкогольной пещеры.

От дальнейшего хода по тропе сталось парочка фотоснимков. Но рассматривать их как-то до сих пор не хочется. Искривлённые физиономии, сощуренные глазки, спутанные волосики…

Выявил и громогласно шуганул с одного из утесов, лежащих ниже тропы, парочку загорающих голышом девушек, обвинив их в однополой любви. Мол, трепетно отношусь к нарушению общепринятой морали! На обратном пути, уже несколько прочухавшись после купания, заметил над тропой вделанную в скалу приступочку для ныряния, и пожелал с неё сигануть. «Что ты, Миша, – сказали мне, – ты уже нырял с нее, когда шли туда». Удивительно! – совсем из головы вылетело. Чтобы впечатление не кануло навечно, пришлось вскарабкаться и нырнуть снова.

Движемся дальше, но Квапсик, все замедляя ход, оттягивает меня назад. Наши спутники, наконец, скрываются впереди за поворотом тропинки. Квапсик сдергивает с меня мокрые плавки, опускается на одно колено. Холодная плоть моментально набирает объем. Квапсюня умело и быстро доводит дело до конца. Где ты, общественная мораль?!

Любила она, моя красавица, подобные рисковые эпизоды. Например, на площадке третьего этажа лестницы дома номер девять по набережной реки Фонтанки, в дневное время. Не знаешь, чего ждать – то ли в парадную кто-нибудь сейчас войдет и начнет подниматься, то ли выше этажом хлопнет дверь за выходящим жильцом. Подтолкнет в спину: «Разрешите пройти! Живу я здесь». – «Не видите, что ли?! Я тоже живу…»