Последний из Драконьих Владык

– Именно это я и называю честным разменом. Вы не представляете, как скучно работать в местном посольстве. Ты сидишь там, единственный из волшебников при забулдыге-после, и не знаешь, каким полезным делом заняться. Ни хороших денег, ни карьерных перспектив. И тут внезапно приходит мальчишка и приносит записку, в которой сказано, что бунтовщики и изменники облюбовали гостиницу Карло Варлони. Счастлив сообщить, госпожа, что вы – мое повышение на службе. Я наверняка получу новое, более прибыльное назначение.

– Нас все же предали, – сказала Астрид. Ее колотило.

– Ах, оставьте, сударыня. Предательство – просто нелепое громкое слово, ненужная фикция, смехотворный вздор. Некоторые люди мыслят практически, и я целиком одобряю такой подход. – Чародей протянул ей ладонь. – Вставайте и покинем эту юдоль скорбей. Я оставлю на столе послание, а по прибытию в посольство накормлю вас завтраком. Надеюсь, Телфрин и Дирхейл не заставят себя ждать.

Девушка выдавила из себя смешок:

– Они не купятся на шантаж. Не видать вам никакого повышения.

– А вот здесь вы ошибаетесь. – Не переставая улыбаться, чародей достал из ножен длинный острый кинжал. – Несколько ваших отрубленных пальчиков, приложенных к письму, мигом докажут мою решимость. Никакого сепсиса – я, конечно, обработаю рану. Или, возможно, – острие кинжала описало в воздухе полукруг, – стоит начать с уха?

Холод, распространившийся по телу, достиг сердца – и без всякого остатка выморозил, изгнал, изничтожил постыдный страх. Дрожь прошла, испуг миновал, паника улеглась, прогорев до остатка. Осталась одна лишь решимость, четкая, как лезвие ножа. Зрение и слух обострились, сделались невероятно четкими. Астрид различала ровный барабанный перестук собственного сердца; видела, как танцуют пылинки, потревоженные движением стали, рассекающей воздух.

Девушка сидела, не шевелясь. Кинжал медленно приближался к ее голове, на лезвии плясали отсветы еще горевшего в очаге пламени, тонкие губы чародея растягивались в новой ухмылке. Он вдруг ужасно напомнил соседского мальчишку, которого Астрид однажды застала мучающим бездомного котенка. Она тогда взялась за полено, тихонько подобралась к негоднику со спины – и избила его от души. «Отец хлестал меня розгами и держал в чулане неделю, зато я сделала, что могла».

Вспомнились собственные слова, сказанные Делвину Дирхейлу в безымянном лесу посреди одичавших земель. «Вы видели сами вчера, я ведьма. Я могу летать по небу и заклинать духов. Наверно, могу. Я не знаю. Но этот жезл мне подчинился. Значит, Сила во мне, а Сила способна жечь города, как сожгла вон тот, давно мертвый». Смешные слова. Глупая похвальба. Пустой вздор. Или все-таки нет?

Кинжал треснул и раскололся от острия к рукояти. Он таял в воздухе, как тает лед по весне, прямо на глазах терял очертания, рассыпаясь серым прахом. Волшебник, чьего имени Астрид Шефер так и не узнала, нахмурился и отряхнул перчатку – прежде чем успел заметить, что она тоже начала распадаться пеплом, вместе с его длинными пальцами, узкой ладонью и кистью. Астрид вскочила, толкнула противника в грудь, заметила попутно, что ее собственные пальцы горят холодным светом, точно таким же, каким пылали руки волшебника, когда он недавно творил заклинания. Ладонь девушки легко вошла чародею в грудь, почти не встретив преграды. Все равно что погрузить пальцы в весеннюю воду, с плавающими в ней осколками талого льда.

Гвенхейдский волшебник хотел что-то сказать, но его губы уже чернели, деформировались, обращались в пыль. Глаза усохли всего за мгновение, кожа комьями сползла с посеревшего черепа, а потом и он развеялся – прежде, чем успел бы упасть наземь, отвалившись от позвоночника. Кожаные сапоги до колен исчезли, а вместе с ними и сами колени, а потом и туловище. Прошло, наверно, всего тридцать или сорок секунд, а от чародея, играючи убившего на глазах Астрид нескольких человек, не осталось ничего, кроме горстки пепла.

Астрид стояла посреди залитой кровью, заваленной трупами, пропитанной смертью обеденной залы гостиницы «Кальмар и чайка». Карло Варлони лежал под столом с перерезанным горлом, в окружении мертвых солдат Делвина Дирхейла – последних, не считая Боба Кренхилла, из тех, кто вместе с ним выступил в поход из Тенвента, в надежде отыскать и вернуть домой Патрика Телфрина. Из нападавших тоже не выжил никто.

Когда в залу осторожно, оглядываясь по сторонам и выставив перед собой оружие, вошли ошеломленные, остолбеневшие постояльцы и слуги, Астрид не выдержала и начала кричать. Все бутылки с вином, виски и другими напитками, стоявшие на полках за барной стойкой, лопнули изнутри, стоило ей открыть рот. Точно также вылетели из окон стекла – по всему зданию, как выяснилось позже. Люстра рухнула с потолка, выдранная из него неведомой силой.