Последний из Драконьих Владык

– Возможно, – голос Аматриса наполнился ядом, – вы перемените свое мнение, узнав, кто именно стоит перед вами.

– Мне это безразлично. Темная грань мира полна бессильных призраков, исполненных злобы и жадности, но любая тень рассеивается, стоит показаться солнцу. – Принц Стефан Айтверн, потомок третьей линии Дома Драконьих Владык, отдаленных родственников семьи Волфалер, некогда основавшей Гвенхейд, медленно обнажил шпагу. Солнце, как раз поднимавшееся над крышей дворца, сверкнуло бликом на острие клинка. – Я здесь не ради пустой болтовни. Я рыцарь, а рыцарю пристало придерживаться правил, объявляя войну. Я пришел объявить войну этому несносному городу. Поднимайте войска и собирайтесь с силами. Никакая уловка, впрочем, вас не спасет. Вы убили моих людей, верой и правдой служивших императорскому дому. Я сожгу ваши кости и развею прах на семи ветрах.

– Погодите, – рванулся вперед Патрик. – Вы рассуждаете сгоряча, ваше высочество. Мы еще можем договориться. У Гвенхейда и Наргонда найдутся союзники по всему миру. Как бы ни была велика ваша армия, и на нее можно отыскать управу. Одумайтесь, и, возможно, сможете уберечь тысячи жизней. Включая вашу собственную.

При этих словах принц Стефан усмехнулся и опустил шпагу, вкладывая ее в ножны.

– Я пришел, чтобы принести на Дейдру порядок и мир. Не стойте у меня на пути. Ваши государства разорены и погружены в смуту. Вы слабы и никчемны, поддались безумию. Режете друг друга, рвете зубами на части, словно дикие звери. Не думаю, что мне стоит вас опасаться, кузен.

Он исчез мгновенно – не последовало ни порыва ветра, ни вспышки света, ни ряби в воздухе, возникающей, когда пропадает мираж. Стефан Айтверн стоял рядом и тут же пропал, не оставив после себя ни следа, ни тени. Договорив, принц и маршал Алгерна моментально растаял в воздухе. На галереях поднялся, усиливаясь, потрясенный гул. Зрители не могли услышать, о чем шел разговор, но и увиденное ими оказалось достаточно странным. Патрик, оглянувшись, заметил, что по лестнице наконец спускаются придворные чародеи, за которыми посылал Аматрис.

«Припозднились, а может, и не слишком торопились. В Наргонде творится форменный бардак, такого много лет не было. Мы даже всех перебежчиков не выловили. Знать разобщена, многие недолюбливают Альфонсо. Стоит опасаться предательства. Кто знает, сколько еще патрициев решат последовать примеру Винсенте Казони. Не найдется ли среди них влиятельных офицеров, шпионов или придворных волшебников? Доверять нельзя никому. Как и всегда, впрочем».

– Неужели я был в молодости такой же напыщенный болван, – пробормотал Аматрис. – Ладно, посмотрим. Этот молодчик силен, но и мы не промах. Мне, пожалуй, стоит переодеться, – Принц Пламени отряхнул свое испачканное одеяние, – а потом созовем военный совет. Хотя сначала осмотрим трупы имперцев, конечно. Просто так Стефан не мог узнать, как мы с ними разобрались. Значит, где-то осталось следящее устройство. Отыщем и обезвредим – чужие уши нам не нужны. А затем отправимся сразу на совет. Граф Телфрин, надеюсь на ваше присутствие. Ваш военный опыт незаменим.

– Разумеется, но хочу напомнить – прежде я не выигрывал войн.

– Разумеется. Зато я выиграл не одну. Дирхейл, вы с нами?

Делвин вложил палаш в ножны.

– Боюсь, нет. Мне стоит вернуться в гостиницу. Там мои солдаты и Астрид. Не следует надолго оставлять их одних – в городе неспокойно, мало ли что может случиться. Мы соберем вещи и лишь тогда возвратимся во дворец. Должно быть, к обеду, если ничего не задержит.

«Если ты не станешь слишком долго миловаться со своей пассией», – хотел съязвить Патрик, но сдержался. Каким бы невыносимым ни был временами капитан Дирхейл, не стоило лишний раз его злить. Не тогда, когда враг уже показал свое лицо и готовится пожаловать на порог. «Бывают моменты, когда стоит отбросить все распри. Например, как сейчас».

– Идите, – сказал Аматрис. – И смотрите не потеряйтесь на обратном пути.

– Я постараюсь, – недобро поглядел на него Делвин.

Глава двадцатая

Ночь прошла беспокойно. Астрид Шефер не отпускали страхи и мучили сомнения. Тревога крепко держала девушку за горло, так плотно сжимая удавку на шее, что от волнения становилось трудно дышать. Воспоминания о собственном поведении вызывали то горечь, то стыд. Угрызения совести раздирали сердце на части. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы только забыть о случившемся. Сон, как назло, не шел вовсе.

«Я устроила постыдную истерику, и все у Делвина на глазах. Что он обо мне подумает, когда вернется? Наверное, вовсе не захочет разговаривать. И хорошо, если он вообще останется жив. Может статься, я видела его в последний раз. До чего же ужасным вышло прощание – и все по моей вине. Я никогда себе этого не прощу».

Астрид с трудом сдерживалась, чтобы не закричать. Ее и без того, должно быть, считают помешанной. Сторонятся, как от сумасшедшей, бросают кривые взгляды, насмешливо хихикают за спиной. Кренхилл, Лоттерс, остальные солдаты. Даже граф Телфрин временами смотрит на нее презрительно, и немудрено. У него имеются для этого основания.