Последний из Двадцати (СИ)

Уходить, шепнул на ухо Старый Мяхар и подмигнул. Доверься, пострел, я не подведу! Рун кивнул мысленному образу — уж что-что, а убегать Мяхар умел лучше всего остального!

Мик взорвался скопившейся в нём за время унизительного плена яростью. Он сорвал с себя Ска, будто надоевшую бирюльку, с отвращением швырнул прочь. Глаза разбойника разве что не вспыхнули огнём. Одурманенного, что осмелился подойти к нему первым он встретил могучим ударом — у бедолаги тот же час хрустнула шея и тот повалился замертво. Могучие руки великана работали неостановимо, с небывалой лёгкостью и проворностью.

Разбойник будто попал в своё русло.

***

Топорик из-за пояса — Рун успел выругать самого себя за подобную беспечность — тут же сверкнул в тусклом, ночном свете, с чавканьем вошёл в череп одного, другого, третьего наступавшего. Дёргаясь в предсмертных конвульсиях, чувствуя лишь боль, они ширили счастливые улыбки.

Руну было не до созерцания. Бежать! — кричал в нём старый Мяхар и был стократно прав. Стыдливо помалкивал мастер Рубера — для него не было ничего позорней бегства, но даже он сейчас признавал правоту этого довода.

Чародей вынырнул из спальни потоком. Верещала жавшаяся к лавке Читль, встав на цыпочки, будто надеясь вытянуться в целое ничто. Ска спешно вставала на ноги — наверняка в её кремниевых мозгах уже успел сложиться какой- то план действия.

Спрашивать было некогда.

Лий и Бек, зажав друг дружку в объятия, молчали от охватившего их ужаса.

Бежать, повторил в голове учитель, будто не слыша едкий глас сарказма. Тот неумолимо вопрошал: бежать? Куда? Как? За стенами дома вас ждут те де самые счастливые, что хотят ворваться в дом. Или, вдруг игриво и зло ухмыльнулся он, ты ждёшь, что разбойник уложит тут всех в одиночку, а ты останешься с чистенькими руками?

Этот может, кивнул на Мика здравый смысл. Выпустить из него паразита было ошибкой. Он окрасит здесь кровью всё, до чего только сможет дотянуться — но каждый после расскажет, что это ты устроил кровавую бойню.

— Ар-ро! — Мик завывал словно волк. Первые победы обернулись крахом — топор увяз в очередном теле. На разбойника навалились толпой, норовя вот-вот утопить под грудой тел.

Рун обвил мальчишек заклинанием — то вышло кривым, поспешным и несуразным, но своё дело сделало. Парень на лету подхватил две скорчившиеся деревянные чушки, повалившиеся на пол. Наверняка, обоим было жутко больно, но у чародея не было ни времени ни сил на стабилизацию и обезболивание процесса.

Одержимые прорвались — разбойник если и задержал их, то ненадолго. Толкаясь и мешаясь друг другу, они тянули к юному чародею скрюченные пальцы. В мутных глазах не читалось ничего иного, кроме как желания схватить, утащить, вернуть в лоно счастливого плена.

Парень швырнул одну из деревяшек Ска — та поняла всё без слов. Юркнув к столу, Рун смахнул на пол солонку — соль просыпалась порошком прямо у него под ногами, и тут же изошла дымом. Счастливые на мгновение отпрянули прочь, чтобы через мгновение увидеть перед собой с десяток столпившихся в кучу Рунов. Словно перепуганные крысы при виде кота, они ринулись прочь — бездумно, неразумно, не глядя. Игрушки счастливицы настигли троих из них сразу же — пальцы впивались в эфемерные тела, тянули за одежду, волосы, руки. Чародеи из соли рассыпались насмешкой, оставляя преследователей ни с чем.

Рун бежал как никогда в жизни. Мяхар хлопал в ладоши, по коленям и хрипло смеялся. Его ученик явно хорошо усвоил урок — если уж бежишь, то будь подобен лисе. Обмануть того, кто хочет поймать тебя в силки — не жульничество, а правда жизни.

Невидимость спадала с них, словно рвущиеся лохмотья. Читль споткнулась, едва не покатилась кубарем — приостановившийся Рун подскочил к ней коршуном, рывком поставил на ноги. За злобой треклятий — на свою и виранки голову — он прятал собственный страх. Ска удирала лучше. Краем глаза он видел, как механическая кукла, зажав под мышкой обращённого в деревяшку мальчишку, легко и воздушно перепрыгивает через забор. Желавшие ухватить её за платье успевали лишь зачерпнуть горстью воздух. Рун потёр изумруд на кольце — благо, что автоматон умеет распознавать бессловесные приказы.

Он потащил за собой рабыню. Ушей коснулась гнетущая, давящая тишина — очарованные счастьем были безмолвны в своём преследовании. Заметив, что их одурачили, они бестолково, словно не ведая, что делать дальше, озирались по сторонам. Рун не верил в Архи, но молился изо всех сил, чтобы те даровали им ещё мгновение, ещё секундочку, ещё минутку — перед глазами маячили верхушки деревьев. Лес, как будто раскрывая им свои объятия, был готов принять беглецов и укрыть под сенью прохлады. А сам, как будто, с каждым шагом юного чародея становился всё дальше и дальше…

У Читль оказалась нежная кожа и по-детски крохотная ладошка. Рун не вёл, а почти тащил её за собой, словно мешок. Объемная грудь мешала при беге, несчастная задыхалась, но не смела сказать ни слова. Отвлёкшись всего на мгновение, парень обернулся, заглянул ей в глаза и едва не ужаснулся.