Последний из нас

— Эй, — Артёму показалось, что какая-то тень зашевелилась, и зовёт его. Подойти было страшно.

Кто-то сидел возле стены, на тротуаре, в полной темноте.

— Эй, кто там? — снова позвал разведчик, взводя курок «Питона».

Он медленно двинулся в тени. В темноте было сложно разобрать человека, но почему-то казалось, что это немощный старик.

— Здравствуйте! — Артём остановился на безопасном, по его мнению, расстоянии, приготовив оружие, — Вы видели тут машину?

Старик не ответил.

— Куда она поехала?

И тут длинная тонкая рука отделилась от тела, и указала на поворот за спиной Артёма.

— Это точно? — разведчику совсем не хотелось продолжать путь, по тёмным улицам Новгорода.

Он оглянулся, вдалеке застыли силуэты полуразрушенных бараков.

* * *

До последнего Леонид верил, что Ефрем скоро объявится и спасёт своего подчиненного. Но герой не спешил появляться. С головы слетел чёрный мешок, и сразу ледяная вода ударила сильным потоком в лицо. Агент очнулся сразу, зашевелился, но тело болело невыносимо, будто его несколько часов пинали ногами, хотя, могло быть всё, что угодно. Кисти рук стягивали крепкие верёвки, ноги были привязаны к ножкам стула, на котором и сидел пленник. С трудом раскрывая глаза, Заболодский всё-таки смог оглядеть место своего заключения. Это был ещё один завод, коих в Новгороде хватало. Но сразу видно, что заброшенный. Ни оборудования, ни мебели, окна и те, разбиты. Перед ним стояло несколько человек, в обычной гражданской одежде.

— Ну, что же, крыса, говорить будем? — прямо в лицо внимательно заглянул молодой парень, гораздо младше диверсанта, в джинсах и красной рубашке, с чёрным жилетом поверх.

Полоска его гаденьких редких усиков изогнулась, губы выражали презрение. Леонид молчал, выражая взаимное презрение. Странно, но страха он не испытывал, он верил в своего командира, слепой верой. И знал, что уже достаточно сослужил Родине, и своему начальству.

— Значит, не будем, что ж, — дознаватель сунул руку в карман, и извлёк оттуда кастет из нержавеющей стали, — Ожидаемо.

… На душе была только обида. Сколько дел ещё не закончено. Сколько слов не сказано. Как теперь он жалеет, что не смог удержать Камиллу…

И ещё один удар.

«— Помнишь, что я говорил тебе, сын, о настоящем мужчине? — лицо отца, всегда всё представляющего в идеальных условиях, выплыло в памяти, словно он стоял перед ним, — Мужчина, если он только настоящий мужчина, должен создать семью, построить дом, посадить дерево и воспитать сына.

— Я больше хочу дочку, — отвечает маленький Лёня, — Я всегда хотел сестрёнку.

— Ему никогда не стать мужчиной! — воскликнул раздосадованный отец.

— Ну, зачем же ты так грубо, — мама, всегда милая и ласковая, гладит сынишку по голове, — Он очень ранимый и нежный.

— Вот именно, мужчине не положено быть таким! Это всё ты его испортила! Нянчишься с ним, как с маленьким!

— Это же наш сын, мы так долго хотели ребёнка, он самое дорогое, что у меня есть!

— В нём нет стержня! Ты видела, как он играет с другими детьми? Все его обижают, отбирают игрушки, толкают, а он никому не даёт сдачи!

— Всему своё время, милый, — мама Лёни, припадает к груди отца…»

Удар. Кровь потекла из разбитого носа. Леонид заскулил, скрепя зубами. Усатый, вновь ударил своим кастетом, прямо по плечу, и без того нещадно болящему. Агент закричал. Боль заполнила его, выдавило все чувства, мысли, желания. Вся жизнь ограничилась этой болью.

«Самый лучший момент в жизни, он не забудет никогда. Торжество, масса народу, родители, студенты, которые в этот праздничный день, становятся уже самостоятельными гражданами. Годы учёбы заканчиваются. Даже не верится, он Лёня Заболодский, в силы которого никто, включая его самого, не верил, уже выпускник технического института!

— Сын, я горжусь тобой! — произносит отец самые желанные в жизни слова.

Обнимает сына, жена делает фотографию. Музыка, воздушные шарики, дешевые фейерверки, такие мелочи, а в памяти засели прочно!»

— Будешь говорить, собака? — закричал усатый.

Леониду безумно захотелось плюнуть тому кровавыми сгустками в лицо, но губы не желали повиноваться.

— Глупец, — медленно произнёс дознаватель, а потом со всей силы пнул пленника в грудь.

Стул запрокинулся, и Леонид сильно ударился головой о бетонный пол. Зазвенело в ушах, потолок поплыл, закружилась голова. Усатый продолжал что-то кричать, пиная связанное тело ногами, но сказать агент ничего не мог. И не хотел.

* * *

— У нас проблемы! — выпалил Артём, как только влетел в здание цементного завода.

Ефрем нервно мерил помещение шагами.

— Что стряслось? Где Леонид?

— Его похитили.

— Кто, — задал неуместный вопрос капитан, а потом подошёл к столу, где неизменно лежали карты.

— Сам знаешь. Его увезли на противоположную сторону города. Я знаю примерное направление, но проверять каждый дом и барак я не мог.

— Ты струсил и сбежал? — поинтересовался Захар.

— Тебя ещё не хватало!

Ефрем стоял спиной к Артёму, но по его осанке, наклоненной над столом, было понятно, что он нервничает.

— Я бы с тобой в разведку не пошёл, трус!

— А ты гнида, так и сидел бы на месте, не помогая другим! — парировал Артём.