Последний из нас

Об бессилия Леонид закрыл глаза. Образы сами предстали перед взором. «Цементный завод. Люди в масках и с автоматами у дверей. Они выламывают дверь. Ефрем спокойно сидит спиной к входу за картами, хватает Глок, но очередь из Калашникова прошивает его. Командир падает на стол, заливает его кровью. На шум прибегает Борис с Артёмом. Успевают открыть огонь со второго этажа. Тельцов отталкивает парнишку, и получает вместо него пулю в грудь. Артём падает на колени, трясёт безжизненное тело, и со слезами, продолжает стрелять. Его револьвер сильно подбрасывает отдачей, но зато крупнокалиберные пули уверенно пробивают бронежилеты Красных. Противник рассредоточился, засел в укрытиях, откуда ведёт массированный огонь. За секунды деревянная веранда, на которой засел молодой разведчик, превращается в решето. Грачёв лежит, истекая кровью, а здоровые берцы проносятся надо ним. Захар бежит к чёрному ходу, и успевает заметить засаду, но слишком поздно. Его превращают в кровавое месиво, и нескольких десятков стволов. Вот он конец их бесславной миссии. И конец всему миру. По крайней мере, тому миру, который они знали».

Игла выскользнула из-под кожи, с полностью пустым шприцем.

— Когда он заговорит? — спросил усатый.

— Уже скоро, дай ему немного времени, потом задавай вопросы.

Дознаватель устал стоять, и щёлкнул пальцами, ему тут же принесли стул.

— Ну, теперь поговорим по-хорошему? — он гадко улыбнулся в лицо Леониду.

— Ты диверсант?

— Да, — язык сам повернулся, без ведома хозяина.

— Отлично. Сколько с тобой диверсантов?

— Четверо.

— Предметы у вас?

— Да.

«Сволочь-сволочь-сволочь!» — орал на себя Леонид. Разум покидал его, язык не слушался. Всё покрылось пеленой, и голова стала ватной.

— Где вы засели?

«Нет-нет-нет» — вопил голос разума, — «Нельзя предать группу, нельзя.»

— Отвечай! Где ваша база?

«НЕЛЬЗЯ!»

Леонид высунул язык как можно дальше, якобы вот тебе злой Красный, назло. А потом он сомкнул челюсти. Резкая боль пронзила всё тело. Достала до разума, и мощнейшим импульсом сообщила о повреждениях организма. Красный подскочил со стула, закричал:

— Док! Скорее! Это кретин откусил себе язык! Док, да где же ты!

Слова не достигали слуха, словно ватные пробки не пускали их. Кровь заполнила рот, полилась сильным потоком на грудь. На душе Леонида стало спокойно. Он выполнил свой долг. Как верный пёс защитил своего хозяина. Как исполнительный солдат, прикрыл собою командира. Как друг пожертвовал собою ради товарища. Он сделал что смог. Остальное в руках Ефрема. Да поможет ему Господь!

Глава 47 Свой выбор

Нижний Новгород.

Перед глазами открывалась картина. Такая реальная и страшная. Леонид сидел привязанный к стулу, слабый, теряющий сознание, то и дело приводимый в себя угрюмым стражем, который всегда был рад дать пленнику пощёчину. Напротив стоял противный усатый тип, и о чём-то беседовал с человеком в белом халате. Но Артём не хотел замечать их, только Леонид. Его рубашка некогда белая, была залита кровью, и всё лицо ею было запачкано. Под глазами сине-чёрные круги, губы разбиты в ужасное месиво, под синим носом засохшая, почти чёрная кровь. Голова пленника опустилась, подбородок коснулся груди. Не дремлющий страж, ладошкой ударил связанного по лицу. Заболодский застонал. И этот стон, застрял в ушах Артёма…

«Солнечный майский день. Истинная редкость в наше время. Двенадцатилетний Тёма возвращался домой. Он шёл с портфелем, старым, отцовским, из-за которого мальчишки часто донимали. Было обидно, когда у других хорошие вещи, красивые тетради, не то что у тебя, а над тобой ещё и издеваются, дразнят. Потому у маленького Грачёва не было друзей. Как обычно он возвращался в свой барак, где его уже может быть ждал отец. Мальчик боязливо озирался вокруг. Неделю назад, здесь его подкараулил одноклассник, который на днях пытался отобрать у Тёмы талон на обед в школьной столовой. Тогда удалось драки избежать, благо, соседка проходила мимо. Но тогда задира был настроен решительно, да к тому же он бы ещё и не один, а со своими подельниками. Артёму удалось убежать. Что же будет сегодня?