Последний из Воротынцевых

Спускаясь с лестницы из своих комнат, она увидела отца, проходившего из кабинета в столовую, обрадовалась возможности остаться с ним несколько минут наедине и поспешила к нему навстречу. Александр Васильевич остановился и протянул ей руку. Но, прижимаясь горячими губами к этой руке, Марта чувствовала, как ею все больше и больше овладевала робость, и, постепенно ослабевая, ее решимость открыть душу отцу заменилась отчаянием.

С первого взгляда заметила она его бледность и утомленный вид. Точно он всю ночь провел за тяжелой и мучительной работой; в его глазах не было ни обычного блеска, ни живости. Но не это приводило в отчаяние девушку, не это заставляло слова замирать на ее губах, а упорная неумолимость, выражавшаяся во взгляде, во всех движениях и в голосе отца.

— Готова? — отрывисто спросил он, беглым, но внимательным взглядом окидывая ее с ног до головы. — Пора, первый час. Вы рискуете не застать баронессы дома. — И вдруг, пытливо глянув дочери в лицо, он сердито спросил: — Отчего глаза распухли? Плакала?

Девушка, краснея, опустила голову.

— Не дури, Марфа! Я этого не люблю, ты знаешь, — продолжал он еще суровее, пронизывая ее строгим взглядом.

Марта чувствовала, что отец читает в ее душе, как в открытой книге, все ее мысли, чувства, печаль и отчаяние, и все-таки поставит на своем. Просить его, умолять — бесполезно. Чем больше станет она сопротивляться, тем скорее и вернее сломит ее отец и заставит поступить так, как он хочет.

В это время из своей уборной вышла Марья Леонтьевна в шляпе и мантилье, и Александр Васильевич отвернулся от дочери, чтобы заговорить с женой.

— Передайте мое почтение баронессе и поблагодарите ее за любезность. А ты, Марфа, — продолжал он, снова поворачиваясь к дочери, — напомни Ипполиту, что у нас сегодня танцуют. Пусть приедет пораньше, я рад видеть его.

Марта молчала, опустив глаза и стиснув побелевшие губы.

— Ты слышишь, что я говорю? — сдвинул брови отец.

— Да, папенька, — чуть слышно вымолвила она.

— Повтори!

Уж это было слишком. Марта вспыхнула, гордо выпрямилась, и резкий протест чуть было не сорвался с ее дрожавших от гнева губ, но глаза их встретились, и дольше трех-четырех секунд, она не в силах была выдержать его суровый и упорный взгляд. Снова почувствовала она себя побежденной, и на этот раз окончательно.

— Я скажу барону, что вы желаете видеть его, — проговорила она тихо, но твердо.

— Это не совсем то, что я сказал, но, пожалуй, даже лучше. Ты именно так и скажешь барону. Он поймет, что это значит. Я желаю, чтобы и баронесса слышала это, — продолжал Воротынцев, обращаясь к жене. Он смягчился и почти ласково дотронулся рукой до пылающей щеки дочери, замечая при этом, что она сегодня крайне красна. — Когда назад вернешься, надо принять ванну, pour être présentable le soir. Et vous serez convenable avec le baron, vous lui ferez oublier vos impertinences d'hier [14], - прибавил он.

Этот новый намек уже не подействовал на Марту. Она покорилась. Ей уже казалось, что она обвенчана с противным Ипполитом, и, кроме холодного отчаяния, такого, какое чувствуешь над засыпанной могилой любимого существа, в душе ее ничего не было. Марта никого еще не любила, но ей было двадцать лет, она мечтала о любви, о счастье, и навсегда похоронить эту мечту было нелегко.

Все это вспомнилось девушке, пока карета ехала к Караванной, где у Фреденборгов был свой дом.

— Браки по любви не всегда бывают счастливы, дитя мое, — глядя на дочь и угадывая ее мысли, печально проговорила Марья Леонтьевна.

Горьким опытом заплатила дочь князя Молдавского за право так говорить.

После обеда господ (у Воротынцевых садились за стол ровно в три часа, а от пяти до семи часов барин с барыней отдыхали, каждый на своей половине) дворня пользовалась более или менее свободой.

Гостей в это время нельзя было ждать, господа не спросят, — можно было, значит, своими делишками заняться и свою кое-какую работишку поделать. Тогда обыкновенно в прихожей оставались только дежурный казачок да младший камердинер, на случай если бы барин проснулся и позвал, а из девичьей отпрашивались сбегать в людскую все те девки и девчонки, у которых были там родственницы или приятельницы.

В тот день каждой из просившихся к тетеньке, маменьке или куме старшие повторяли, чтобы возвращались скорее. Барыня с барышней начнут одеваться по крайней мере за два часа до съезда гостей.

— Да не забудьте сказать паликмахтеру, чтобы ровно в шесть был У барышни. Барин велел им новую прическу сделать; сразу-то не наладится.

И казачкам с лакеями, рвавшимся во флигель на дворе, Михаил Иванович тоже наказывал оставаться там самую малость. Одних кенкетов сколько надо было зажечь да свечей в люстрах и в бра, карточные столы расставить, в буфете все приготовить и, наконец, в парадные ливреи одеться.

Петрушку, невзирая на его просьбы, Михаил Иванович к матери не отпустил. Дело повертывалось в его пользу. По всему было видно, что гроза, собравшаяся над его головой, должна была пронестись мимо и разразиться над другими, но Хонька еще не созналась, и малый был в унынии.