Последний хартрум

Оторвав платье от себя, он скомкал его и швырнул обратно в гардероб. Дверцы захлопнулись, будто рот, получивший лакомство. Следом раздался легкий щелчок замочного механизма. Дора проводила гостей. Он знал, что ее радушие недолговечно и будет длиться до тех пор, пока карманы не опустеют. Как и все духи-лауру, населявшие некоторые безлюдей, Дора принимала подношения. Дарт раскладывал лавандовое печенье однажды, когда надеялся уговорить хозяйку шкафа отдать одно из платьев для Флори. Дора не уступила, но, памятуя угощение, проявила небывалую доброту, пустив их к себе.

– Кажется, Дора питает к тебе особый интерес, – едва сдерживая хохот, сказала Флори.

– Это не смешно, – пробурчал Дарт, поднимаясь на ноги.

Мир за пределами шкафа был холодным и чужим. Свет лампы, горящей под потолком, раздражал глаза, уже привыкшие к темноте, а воздух казался колючим и стылым.

Он попытался обнять ее, но Флори не поддалась и легонько оттолкнула его от себя.

– Не дразни безлюдя!

Вторя ее словам, что-то наверху зловеще затрещало. Кажется, дом предупреждал, что может обрушить им на головы потолок, если они не одумаются.

Как послушный лютен, Дарт скользнул за дверь и облегченно выдохнул.

Теперь ничто не омрачало мыслей о ней. Флори вымещала из его памяти все дурное и заменяла собой. Отныне звук приютской колыбельной связывал его с часами, которые она подарила. Осколки разбитой кружки не вонзались под кожу, а напоминали о первом поцелуе на кухне. Теснота шкафов больше не пугала, а вызывала волнующие воспоминания о минутах близости. Боль, страх и отчаяние, которые он копил в себе с детства, растворялись в прошлом и выцветали, будто рисунки на старых обоях. На смену этому приходили совсем другие чувства и воспоминания – Флори заполняла их все.

Если что и могло исцелить Тринадцатого, то она. Впервые Дарт позволил себе подумать о том, что и без силы лютена у него есть шанс.

К дому Прилс они пришли уже ночью, когда время для вежливых визитов давно прошло. Оказавшись у двери, Дарт нервно пригладил волосы, надеясь сойти за серьезного человека, вызывающего доверие.

Их встретила экономка с бледным, трагическим лицом. Прижав руки к груди, она выдохнула:

– Вас не иначе как Хранитель послал.

Оба опешили и не сразу нашли что ответить. Экономка тем временем шагнула за порог и беззвучно закрыла за собой дверь.

– Вы должны помочь госпоже, – зашептала она, и на ее лбу пролегла глубокая морщина.

– Что случилось, Долорес? – спросила Флори.

– Он ее поколотил. Снова. – В блестящих глазах мелькнул страх, и она прикрыла рот ладонью, будто бы уже сожалела о том, что проговорилась.

– Кто-то из Общины?

– Да что вы такое говорите, нет! Нет! – Долорес всплеснула руками и тут же обернулась через плечо, будто опасаясь, что их подслушивают. Когда она заговорила опять, голос стал еще тише и нервознее: – Прилс. Узнал, сколько денег она истратила на благое дело, и взбеленился. Я его никогда таким не видела. Это был сущий кошмар. Госпожа хотела уйти, да он не пустил. Сказал, что если она уйдет, то больше никогда не увидит детей.

Долорес достала из нагрудного кармана платок и, промокнув слезы, решительно сказала:

– Так больше не может быть. Вы должны ей помочь.

– Хотите, чтобы мы помогли Прилс сбежать? – уточнил Дарт, за что экономка грозно шикнула на него. Он сомневался, что Торнхайер Прилс сейчас стоял за дверью, позволяя разглашать семейные тайны, и все же понизил голос до полушепота: – Мы поможем при одном условии.

– Какая оплата вас устроит? – без раздумий спросила она, полная отчаяния.

– Деньги нам не нужны. Мы просим об ответной услуге: передать послание для Общины.

Долорес обвела их взглядом, в котором сквозило сомнение, затем задумалась, перебирая костлявыми пальцами носовой платок, и, наконец, решилась:

– Хорошо, я доставлю послание от имени госпожи Прилс. Что мне следует сказать?

– Правду. – Дарт пожал плечами. – Принесете извинения от своей госпожи, что она вынуждена пропустить Дево. Скажете, что она сбежала от мужа и вместе с Флорианой Гордер отправилась в Лим. Запомнили?

– Флориана… Лим… – пробормотала Долорес, нахмурив брови-ниточки. – Ясно. А что насчет моей просьбы?

– Я все устрою, – заверил он. В цепком уме детектива уже сложился план, да такой стройный, что Дарт воспрял духом.

Спустя час, что понадобился им на подготовку, колымага, каких еще не видели улицы Зеленых холмов, затормозила за углом. Оставив друга в машине, Дарт пробрался к дому и, как они условились с Долорес, постучал в кухонное окно. Это был знак.

Прошло совсем немного времени, прежде чем экономка вывела из дома сонных детей – девочку лет восьми и мальчишку помладше. За ними выскользнула и госпожа Прилс. На голову она намотала платок, но это не помогло скрыть кровоподтек на губе, опухший глаз и ссадину на щеке. Дарт поспешил отвести взгляд, чтобы не смущать ее, и скомандовал, куда идти. Долорес последовала за ними, пользуясь тем, что хозяин дома одурманен снотворным.

– Что вы ему скажете, когда он проснется? – спросил Дарт, когда они покинули двор.