Последний хит сезона

— Не знаю, не знаю, — с сомнением протянула она. — Вроде не похожа. Рита, ты эту дамочку вживую видела, что скажешь? Это она у банкоматов терлась?

— Не думаю. Жена Солодцева пофигуристее будет. — Я снова внимательно вгляделась в экран и уже увереннее подтвердила: — Это не она.

— Мы и так знаем, что это не она, — напомнил Гоша. — Я же сказал, что мадам Солодцева карточку не брала.

— А как насчет женщин, что в офисе работают? — спросил шеф. — Кто-нибудь на эту роль, — он указал на худенькое плечо, занимавшее большую часть застывшей картинки, — подходит?

— Из тех, что я видела, никто. Светлану можно было бы заподозрить — она такая же хрупкая, только ростом повыше. Но как-то не вяжется с ней подобная наглость. Вот Наташа — та, пожалуй, смогла бы… но здесь точно не Наташа, за это я ручаюсь.

— Карточку у Солодцева могла украсть одна женщина — жена, подружка или просто сотрудница, нам это безразлично, — раздраженно заметил Гоша. — А деньги в банкомате снимала, допустим, ее подруга. Именно с той целью, чтобы опознать было труднее.

— Вряд ли, — возразил Баринов. — Тогда для похода в супермаркет воровке надо было привлечь еще и друга. Карточка на имя Солодцева, а кассиры обычно с подозрением относятся к покупателям, если они расплачиваются чужими карточками. Слишком много сообщников получается.

— Кстати, о супермаркете, — оживился Гоша. — Надо туда съездить! Там не камеры бестолковые, а живые люди, с глазами, с мозгами.

— Тем более покупка не рядовая. — Нина снова запустила запись. На экране мелькнул низко надвинутый на глаза шарф и тонкая рука. — Восемьдесят тысяч с лишним — наверняка кассирша обратила внимание на покупателя.

— Вот именно! Сан Сергеич, так я прямо сейчас туда и рвану! Ниночка, ты мне кадри-ков получше выбери, напечатай, чтобы было что людям показать!

— Пожалуй, так и надо сделать, — согласился шеф. — Рита, ты до шести свободна? Поедешь с Гошей?

— Конечно! — вскочила я.

— Тогда отправляйтесь. Смотри только, в «Хит сезона» не опоздай.

Начать разговор оказалось неожиданно трудно. Что мне, просто так, ни с того ни с сего спросить: «Гоша, скажи, как Кириллов ко мне относится?» Нелепость какая.

Гошка бросил на меня короткий взгляд, нахмурился и снова уставился на дорогу. Ох. Мой толстокожий, сто очков африканскому носорогу даст, напарник иногда проявляет просто невероятную чуткость! Неужели и сейчас он догадывается, что я хочу… Я на секунду зажмурилась, сделала глубокий вдох и спросила:

— Гоша, а как Кириллов ко мне относится?

— Никак, — быстро ответил он. — Не знаю. Меня это не касается. И тебя тоже.

— Касается! Именно меня это касается! Гоша, я слышала, что ты Нине говорил.

Напарник отчетливо скрипнул зубами.

— Черт! Ты же в это время со своим интервью ковырялась!

— А все равно слышала! Гоша… Гоша, скажи, он действительно… я действительно ему нравлюсь?

— Нравишься? — Он снова бросил на меня взгляд, на этот раз откровенно мрачный. — Ты сейчас кому голову морочишь, мне или себе?

— Гошка, прекрати! — Я тоже разозлилась. Можно подумать, мне так легко было начать этот разговор! — Я тебе задала вопрос и вправе рассчитывать на прямой и честный ответ! И если ты сейчас скажешь, чтобы я спросила у самого Кириллова…

— Вот уж этого я ни в коем случае не скажу! — перебил он. — Не хватало еще, чтобы ты к нему с такими вопросиками полезла!

— А что тогда будет? — окончательно завелась я. — Он тоже мне нахамит, как ты?

— Нахамит или изнасилует, откуда я знаю? Ритка, ты же не идиотка и понимаешь, что о простом «нравишься» тут речь не идет, все гораздо серьезнее. Я с Витькой сто лет знаком, но никогда его таким не видел.

— Ой. — Весь мой запал мгновенно пропал. Это что мне Гошка сейчас сказал? Это он так сказал, что Кириллов меня любит?

— А я бы покрепче выразился! Ритка, неужели ты не можешь от него подальше держаться? Витька из тех мужиков, с которыми играть никак нельзя, он игры не понимает. Он таких дров наломать может — и тебе и себе жизнь испортит!

— А почему ты считаешь, что я с ним играю? — почти шепотом спросила я.

— Тогда еще хуже. — Злость из его голоса ушла, осталась только печаль. — Вы с Витькой настолько разные, что ты этого просто не представляешь. Как те параллельные прямые… нет, они, говорят, все равно где-то пересекаются. А вы просто из разных миров. Полная несовместимость, понимаешь? И ничего хорошего из этого не выйдет. Я даже думать ни о чем таком не хочу!

— Гошка, ты за кого переживаешь, за меня или за него? — Не уверена, что мой смешок получился достаточно естественным.

— За обоих, — кисло ответил он. — И за себя тоже. Ритка, ты же знаешь, ты мне как сестра. Ты больше, чем сестра, ты мой напарник! А с Витькой мы столько всего… если какому писателю рассказать, на десять книжек хватит. И я не хочу, чтобы он из-за тебя мучился. И чтобы ты из-за него мучилась, тоже не хочу. Поэтому и прошу: не морочь голову, ни ему, ни себе!