Последний холостяк

– Вы по прежнему считали его коварным, надменным, самолюбивым и ограниченным человеком, предвзято относящимся к женщинам?

– Нет!

– Он казался вам жадным, скупым или двуличным?

– Нет, разумеется!

– Тогда, возможно, вы не верили в искренность его намерений?

– Тоже нет!

– Послушайте, миссис Пакстон! Взгляните, пожалуйста, на моего подзащитного и ответьте: примете ли вы теперь его предложение, если он сделает его вам прямо здесь, в этом зале?

Антония замерла, чувствуя, как испепеляет ее пылким взглядом Ремингтон. Прокурор вскочил с кресла и закричал:

– Я решительно протестую, ваша честь! Это возмутительно! Здесь не театральная сцена! То, что говорит адвокат обвиняемого, не имеет никакого отношения к делу…

– Ваша честь! – перебил его громовым, рокочущим басом Кингстон Грей. – Это имеет непосредственное отношение к защите доброго имени графа Ландона! Желание его сиятельства жениться наледи Пакстон, которое он выражал ей неоднократно, – лучшее доказательство того, что он не был и не является яростным противником института брака.

Посовещавшись с коллегами, судья объявил, что протест прокурора отклоняется.

Когда порядок в зале был восстановлен, адвокат внимательно посмотрел на смущенную Антонию и взволнованного Ремингтона, заявил, что снимает свой вопрос, и сел, отдав свидетельницу на растерзание прокурору.

– Ответьте, миссис Пакстон, мне только на один вопрос, – скороговоркой выпалил тот. – Если вы действительно поверили, что подсудимый изменил свое отношение к женщинам, почему же вы не согласились выйти за него?

– Потому, сэр, что я не хотела выходить замуж вообще, – вскинув голову, произнесла Антония.

– Вы, защитница прав женщин и брака, не хотели выходить замуж? – Прокурор обернулся лицом к суду и, выдержав театральную паузу, спросил: – Объясните, почему вы этого не желали!

– Потому, сэр, что я уже довольно-таки долго была к этому моменту вдовой и привыкла сама распоряжаться и своими деньгами, и своим временем, и всем домашним хозяйством.

– Следует ли понимать это так, что ваш отказ не был обусловлен вашим отношением к графу либо его взглядами на женщин и брак?

– Да, именно так это и нужно понимать, сэр. Мой отказ определялся исключительно моими взглядами на брак и на мужчин, – отчетливо произнесла Антония.

– Включая и графа Ландона, не так ли? – спросил, пытаясь запутать ее, прокурор. – Уточните, пожалуйста, какого мнения вы были о нем, когда отвечали отказом на его неоднократные предложения.

Глубоко вздохнув, она сказала чистую правду:

– Я находила графа неординарным и интересным человеком, умным, достойным, серьезным и целеустремленным. Я считала, что он человек строгих правил, способный остро и глубоко чувствовать, но при этом деловитый и хваткий, когда дело касается его финансовых интересов. Но при всем при том я не хотела выходить замуж ни за него, ни за кого-либо еще. Брак мне представляется хитроумной ловушкой, попав в которую женщина теряет свободу и все свое имущество. Мне тоже следовало еще многое понять и многому научиться.

Антония плохо помнила, как она добралась от кафедры до своего стула на балконе, кажется, ей помогли Паддингтон и Гермиона. Вскоре в заседании был объявлен перерыв. Придя в чувство, она спросила у своих ангелов-хранителей:

– Ну, как я держалась? Я все правильно говорила?

– Ты держалась великолепно, деточка, – сказала Гермиона, поглаживая ее ладонью по руке.

– Да, это было нечто необыкновенное, – промолвил Паддингтон. – Зал был потрясен. Одного только я так и не понял: это выступление было за моего племянника или против него?

Во время перерыва Паддингтон поговорил с адвокатом Ремингтона и, вернувшись на балкон, сказал, что допрос свидетелей, очевидно, скоро закончится.

– Это хорошо, – сказала Антония. – Потому что мои силы тоже на исходе. И как скоро, по-вашему, суд вынесет свое решение?

– Трудно сказать, – пожав плечами, ответил Паддингтон, – предугадать это невозможно. Все зависит от судей.

Угадать настроение судей по выражению их лиц не смог бы ни один ясновидящий. Они оставались каменными на протяжении всего процесса. Даже самая шумная реакция публики не могла заставить их утратить самообладание. Поэтому всем заинтересованным сторонам оставалось лишь запастись терпением и дожидаться оглашения приговора.

После перерыва судья спросил у прокурора, удалось ли ему разыскать свидетеля Руперта Фитча. Прокурор заерзал в кресле и попросил предоставить ему еще немного времени. Суд удовлетворил его просьбу и предложил адвокату Кингстону Грею вызвать очередного свидетеля со стороны защиты. Адвокат попросил выступить в этом качестве Ремингтона Карра, графа Ландона.

Такого хитрого хода никто из присутствующих в зале не ожидал. Публика замерла, и в тишине звук шагов графа, направляющегося к месту, отведенному для свидетелей, показался всем оглушительным. Ремингтон с важным видом взошел на кафедру, поклялся говорить суду только правду, улыбнулся Антонии и с серьезным выражением лица приготовился выслушать вопрос.