Последний хозяин

Считаю, что вероятность подобного разговора велика. Косвенно он подтверждается фактами: после 1820 года «наш Саша» стал несправедливо обиженным героем волшебной сказки. Его высылают из столиц на юг, где он 4 года откровенно валяет дурака, вместо службы. Зато легализуется среди «добрых братьев», вступив в масонскую ложу «Овидий» (1821 год). Он создаёт поэмы «Кавказский пленник» (1821 год) и «Бахчисарайский фонтан» (1824 год). Они коммерчески успешны, в отличие от «Руслана и Людмилы». Не чуждый юмора П. А. Вяземский «фонтан» оценил высоко. «Рукопись маленькой поэмы Пушкина была заплачена три тысячи рублей; в ней нет шести сот стихов; итак, стих (и ещё какой же? заметим для биржевых оценщиков: мелкий четырехстопный стих) обошёлся в пять рублей с излишком. Стих Байрона, Казимира Лавиня, строчка Вальтера Скотта приносит процент ещё значительнейший, это правда! Но вспомним и то, что иноземные капиталисты взыскивают проценты со всех образованных потребителей на земном шаре, а наши капиталы обращаются в тесном и домашнем кругу. Как бы то ни было, за стихи «Бахчисарайского фонтана» заплачено столько, сколько ещё ни за какие русские стихи заплачено не было» (с) П. А. Вяземский. Любят «добрые братья» деньги в чужих карманах считать. Да в свой перекладывать.

10) Казалось бы, жизнь Пушкина в южной ссылке налаживается. Но «у советской власти длинная рука»: в 1824 году следует позорная отставка и ссылка в Михайловское. И тут самое время вернуться к теме «народных сказителей». В своём замечательном эссе Вы пишите:

«После няни Ульяны за Александром смотрел дядька Никита Тимофеевич Козлов, грамотный дворовый мужик, который был сказителем, как и Арина Родионовна. Одна из его тетрадей с балладой, сочиненной на основе сказок о Соловье-разбойнике, богатыре Еруслане Лазаревиче и царевне Миликтрисе, хранилась в семье Ольги Сергеевны Павлищевой и была утеряна в 1851 году при её переезде в Варшаву. Никита Козлов впоследствии был камердинером А. С. Пушкина, в 1837 году он внёс его, смертельно раненного на дуэли, в квартиру на Мойке, 12, а после смерти сопровождал его тело при перевозке для захоронения в Успенском Святогорском монастыре».

Это лучший абзац Вашей работы! Мифы в нём столь густо и прочно переплетены, что диву даёшься. Тут химически чистота и квинтэссенция представлений советского человека о Пушкине и его эпохе. Я и сам таким был. Помнится, лет в 5, когда меня учили читать на примере знаменитого стихотворения А.С. Пушкина «Няне», я наивно спрашивал у взрослых: «А как фамилия Арины Родионовны? Имя и отчество есть, а фамилию, что, написать забыли»? Те умилились: «Прокурор растёт». Но на вопрос не ответили, сказав, что в школе всё разъяснят. А в школе рассказали, что проклятый царизм бедных крестьян угнетал, унижал и мучил. Отказывал несчастным страдальцем даже в такой малости, как фамилия. Потому что не считал их за людей и продавал, как скот.

Позже, уже в студенчестве, я услышал три версии фамилия няни Пушкина: Яковлева, Матвеева и Родионова. И люди, называвшие себя пушкиноведами, отстаивали каждую из них с пеной у рта. Сколько же фамилий может быть у одной старушки? Прямо шпионка какая-то или криминальный авторитет! А дело в том, что мне, как и каждому советскому человеку, в школе и ВУЗе преподнесли худший вид лжи: полуправду. В метрической церковной записи о рождении в 1758 года будущая няня Пушкина значится, как: Арина, дочь Родионова; отсюда версия: Родионова. Отцом её был крестьянин Родион, сын Яковлев; отсюда версия: Яковлева. Наконец, в 1781 году она вышла замуж за крестьянина Фёдора, сына Матвеева (овдовела в 1801 году); отсюда версия: Матвеева. На самом деле, фамилии у Арины Родионовны не было вовсе, потому что крепостным крестьянам в России фамилий действительно не полагалось; они были собственностью помещика. Фамилия у Арины Родионовны могла быть: Пушкина. Если крестьянин освобождался, ему, переведённому в мещанское сословие, давалась фамилия «по барину». Вы чьи? – Пушкины. А те чьи? – Раевские. А эти чьи? – Кернов. После освобождения крестьян в 1861 году сотни тысяч людей так фамилии получили.