Последний хранитель

В одном месте тропа была всего полтора метра, я пропустил Альва-Мари вперед, а сам шел сзади, ничто не предвещало беды. Как вдруг впереди, в самом узком месте, появилось что-то непонятное, вроде бы тонгирец в богато расшитом халате, со свисающей набок головой и телом, которое, можно было видеть, уже тронуто разложением. И словно кто-то еще просвечивал сквозь это тело, намного больше и мощней, с толстым телом на коротких ногах, с длинными руками и маленькой головой. Это нечто вдруг ринулось ко мне, отбросив с тропы Альва-Мари, словно пушинку, та, конечно, не ожидала этого и не успела ничего предпринять, как, впрочем, и я.

Она упала в глубокую расщелину, не успев даже крикнуть, я бросился к ней, но на дороге стояло это нечто. Не знаю, как мечи оказались у меня в руках, я рубил и рубил, превращая это в кусок почему-то зеленого мяса. А потом, когда это перестало подавать признаки жизни, без сил опустился на землю.

«Стоит ли после всего этого жить, когда потеряно самое дорогое», – мелькнуло у меня в голове. Внезапно мир перед глазами покачнулся, потом закружился, меня стошнило, и вдруг все вокруг пропало.

– Сережа Дешин, Сережа, – раздавалось где-то недалеко. – Ты меня слышишь, Сережа?

Я открыл глаза и осмотрелся. Вокруг снова камень, я лежал в каких-то кустах, ужасно болела голова. Одет я был в порванную рубашку и какие-то штаны, босой, лишь за спиной болтался почти пустой рюкзак.

«Сон? Это что, был сон? – вертелась в голове мысль, причиняя нестерпимую боль. – Как же так, а Альва-Мари, что – тоже приснилась?»

– Ну, отзовись же, Сережа, – в голосе слышались слезы.

– Сергей, отзовитесь, если слышите, – это уже мужской голос.

– Да слышу, слышу, – ответил я, и в голове словно что-то взорвалось. Меня снова стошнило, и, отблевавшись, я сорвал то, что было когда-то рубахой, и вытер рот.

– Сергей, мы вызвали МЧС, они скоро прибудут, вы не переживайте, все будет хорошо, – кричали мне.

Я тем временем пришел уже достаточно в себя, ощупал и осмотрел себя всего и пришел к выводу, что все более-менее в порядке. На ребрах была огромная гематома, а на бедре отрытая глубокая рана с засохшей кровью и на штанине, и на ране.

– Скажите, а самому выбраться отсюда как-то можно или нет? – поинтересовался я у крикунов.

– А как вы себя чувствуете? – тут же задали мне вопрос.

– Да нормально я себя чувствую. Так что, как выбраться?

– Впереди в трехстах метрах есть ступени, если дойдете, то… В общем, смотрите сами.

Я еще какое-то время посидел, приходя в себя окончательно, и, поднявшись, похромал в указанном направлении. Без обуви идти было колко, болело бедро, и двигался я медленно. На левой руке у меня был большой золотой перстень, по которому в верхней части шла надпись на общеимперском «граф де ла Шин», в нижней – девиз «Честь и верность». На правой руке шириной в два пальца золотой браслет без видимого замка. Когда я прикоснулся к браслету, в голове раздался голос:

– Поменяй на руках перстень и браслет, и ты сможешь вернуться.

«Значит, это все же был не сон, значит, все это со мной было на самом деле, – мелькнуло в голове, – а как же Альма-Мари?» И такая вдруг тоска на меня навалилась, что я даже остановился и застонал. Наконец я справился с эмоциями и побрел дальше. Вот и ступени, вырубленные прямо в скале, осторожно и не спеша поднялся на тропу и присел, поджидая группу.

Народ появился минут через десять, Светлана кинулась ко мне, принялась целовать, я поморщился от боли в ребрах, и она умерила свой пыл.

– Тебе больно? – спрашивала она меня. Ну что ей сказать, да и как-то она меня стала раздражать. Девушка, конечно, не виновата, она искренне беспокоится за меня, это просто я такой. Прибыло МЧС. Увидев мои раны, меня быстро погрузили на носилки и потащили в больницу, там всего просветили, ощупали и заявили, что я очень везучий и просто в рубашке родился. Меня поместили в отдельную палату, вернее, палата была рассчитана на двоих, но лежал я в ней один. Мне обработали рану на бедре, несколько раз укололи, сделали рентген и оставили в покое. Через несколько дней я выписался из больницы, дав взятку главврачу, и, собрав вещи, уехал из пансионата, сказав на ресепшне, что срочно вызвали на работу. Всю дорогу вспоминал все, что произошло со мной, и, конечно, больше всего Альва-Мари.

На заправке по трассе снова столкнулся в дверях с казаками-разбойниками, видно, жизнь ничему ребят не учит. Я мрачно их оглядел, они придержали мне дверь, ожидая, когда я пройду через нее, и кивнули, как старому знакомому.

На работе даже генеральный удивился, увидев меня, и, как всегда, завалил работой. А вот сестра, наверное, что-то почувствовала, окружила меня заботой и стала относиться ко мне, как к больному, и ни разу не намекнула на женитьбу.