Последний хранитель (СИ)

Я лежал, задыхаясь от ярости. Родина! Милая моя Родина! Не трогай меня, сука, не изводи! Дай мне дышать, просто дышать! Живи себе дальше, как хочешь, страна иуд, и непуганых идиотов! Мне, как и всем, насрать на твои властные заморочки. Все давно уже поняли главное: За великое счастье родиться в России, нужно платить вечным стыдом за тех, кто ей управляет! — А ну-ка, мальчишка, полегче, — выплыл из памяти голос отца, — нервишки побереги! Водку жрать да сирот по стране плодить — это мы, значит, всегда с дорогой душой. А чуть что не заладилось — сопельки распустил: Родина виновата! Ну-ка скажи мне как на духу: где ты чаще бываешь, в ресторане, или спортзале? Молчишь? То-то же! Из тебя на сегодняшний день Морской черт, как из дерьма разрывная пуля. Не я ли тебе говорил: ешь, спишь, гуляешь по улице — помни: на тебя никогда не прекратится охота. Это твой крест. Поэтому, хочешь жить — сам становись хладнокровным охотником. Выплевывай разные там антимонии, как пистолет отстрелянные патроны. А если невмоготу, милости просим ко мне на кухню. Внимательно выслушаю, налью даже рюмочку коньяку... Когда отец заводился, он начинал суетливо сновать по замкнутому пространству, от холодильника — к плотно зашторенному окну. Смешно припадая на раненую ногу, он как бы стремился догнать ускользающую мысль и, лишь настигнув ее где-то на полпути, круто разворачивался на носках, весь подавался в мою сторону и начинал разрубать воздух ребром раздвоенной, как копыто, ладони. — Пора стать машиной, — ревел он голосом артиста Высоцкого, — железной, расчетливой, холодной машиной. В жизни как в уличной драке: можно бесчисленное количество раз уходить от удара, отступать, ставить блок. Ты не устанешь, если делаешь эту работу механически, с отсутствующим взглядом, если ты повинуешься неосознаваемым импульсам свыше. Обстановка, ее изменения, маневры противника — все это вторично. Разум далеко в стороне, вместо него опыт и выучка. Но стоит только подумать: Боже мой, их же четверо! — и все, кранты! В активе одна надежда: на реанимацию... Где ты сейчас, отец? Жив ли?

Этот тревожный звон опять налетел ниоткуда — неуловимо возник из легкой вибрации корпуса. Легкие снова заклинило. Но пропахший соляркой воздух, продолжал проходить сквозь тело в заданном ритме дыхания, освежая сердце и мозг, трепетавший на грани обморока. Из далекой пространственной точки с каждым вздохом, каждым биением сердца нарастал, надвигался огромный огненный шар насыщенного красного цвета. В голове потемнело, как будто бы я глянул на солнце сквозь приоткрытые веки. Впрочем, видел все это я уже не глазами, а всем своим существом, распыленным на мыслящие субстанции. Каждая из пылинок была переполнена ужасом, болью, непониманием. И все это море эмоций эхом отдавалось во мне — центре сосредоточения, существующем отстраненно. Стремясь сохранить остатки рассудка, я куда-то рванулся, упал и... увидел себя со спины, застывшего в центре каюты в позе баскетболиста, атакующего кольцо. Пространство вокруг меня было окутано плотным розоватым туманом. В нем, то вспыхивали, то угасали зеленоватые огоньки.

Да, это был, несомненно, я — все признаки налицо — обалдевший, испуганный олух в спортивных штанах, стоптанных тапках, и видавшей виды рубашке. На удивление, или другие эмоции сил у меня уже не осталось. Туман постепенно схлынул, и нас в каюте осталось двое: я, по-прежнему оккупировавший верхнюю койку, и... я же, застывший в тесном загоне между столом и самодельным диваном. Часы над столом флегматично тикали, но секундная стрелка оставалась на месте. — Интересно, есть ли у него тень? — растерянно вымолвил я, почему-то озвучив именно эту фразу из целого вороха самых фантастических мыслей. — Интересно, есть ли у него тень? — произнес этот тип, в унисон, старательно передразнивая все мои интонации. Ох, и сволочи эти подводники! Все-таки изловчились, подсыпали в кружку со спиртом какую-то гадость. Странно как-то она действует — таких ярких галлюцинаций мне еще видеть не доводилось. И, главное, знаю, что это мираж, фантом, безмозглая кукла из воздуха…

— Сам ты фантом!

Слова прозвучали в моей голове, моим же, заметьте, голосом. Тут что хочешь можно подумать, но, скорее всего... как там, в песне поется? «Тихо сам с собою я веду беседу!». Это не он мне ответил, это я произнес за него. Вон, даже губы не шевелятся. Да и ответ слишком уж очевиден, из моего лексикона. Скорее всего, он зародился в сознании чисто автоматически.

Тот же голос хихикнул, и опять зазвучали слова: — Насколько я понимаю, получка тебе без надобности. Все равно уезжаешь. А я еще не развелся. Так что спасибо тебе от всей нашей дружной семьи!