Последний кит. В северных водах

Браунли ничего так не желает, как вновь заняться привычным делом – убийством китов, но на протяжении нескольких следующих дней им досаждает плохая погода – проливной дождь и густой туман, – которые скрывают от них добычу и делают охоту невозможной. Проклиная бесконечную сырость и почти полное отсутствие видимости, они буквально на ощупь продвигаются на юг сквозь мешанину блинчатого льда[60] и шуги[61]. Когда же наконец распогоживается, они оставляют пролив Джонса[62] и мыс Хорсбург к западу, и перед ними открывается проход в залив Пондз-бэй. Браунли не находит себе места от нетерпения, но море в этом году забито льдами необычайно плотно, и им приходится задержаться здесь еще на некоторое время. Рядом с ними встает на якорь «Гастингс», и его примеру следует «Полынья», «Неустрашимый» и «Северянин». Поскольку в ожидании перемены ветра никакой работы не предвидится, капитаны пяти кораблей обмениваются визитами с обязательными ужинами, приятно проводя время в дружеских беседах, спорах и воспоминаниях. Браунли часто и без стеснения рассказывает о своем прошлом: об угольной барже, «Персивале» и прочем. Он ничуть не стыдится того, кем был и чем занимался: человеку свойственно ошибаться, говорит он остальным, и надо отвечать за совершенные ошибки, но главное, по его мнению, – готовность двигаться дальше.

– Итак, ты готов? – небрежно спрашивает его Кэмпбелл.

Они сидят вдвоем в капитанской каюте Браунли. Тарелки и миски уже убраны, и все остальные уже вернулись на свои корабли. Кэмпбелл – умный и хитрый малый, в некотором роде, даже дружелюбный и искренний, но при этом скрытный, определенно знающий себе цену и умеющий это продемонстрировать. Браунли кажется, что в вопросе его собеседника звучит скрытая насмешка, некий намек на то, что в махинациях Бакстера самому Кэмпбеллу отводится куда более значимая и достойная роль.

– Если все пройдет хорошо, ты будешь следующим, – огрызается Браунли. – Бакстер сам говорил мне об этом.

– Бакстер полагает, что китобойный промысел исчерпал себя, – заявляет Кэмпбелл. – Он хочет остепениться и купить себе небольшую мануфактуру.

– Да, знаю, но тут он ошибается. В морях еще полным-полно рыбы.

Кэмпбелл невозмутимо пожимает плечами. На его лице выделяются курносый нос, широкие щеки и пышные бакенбарды; тонкие губы его неизменно кривятся в недовольной гримасе, отчего у Браунли складывается неприятное впечатление, что, даже хранящий молчание и погруженный в собственные мысли, Кэмпбелл всегда готов возразить.

– Будь я азартным игроком, Бакстер стал бы той темной лошадкой, на которую я бы поставил немного денег. Он не пасует перед преградами, а берет их с большим запасом, я бы сказал.

– Он большой хитрец и проныра, тут ты прав.

– Ну, так ты готов?

– У нас еще есть немного времени, чтобы загарпунить парочку китов. Спешка здесь ни к чему, верно?

– Киты – это мелочь, приятный довесок в большой игре, – напоминает ему Кэмпбелл. – А у тебя осталось не так уж много возможностей, чтобы аккуратно потопить свое корыто и обставить все должным образом. Не забывай, самое главное – все должно выглядеть естественно. Дело не должно быть слишком нарочитым, иначе страховщики начнут расследование, а это никому из нас не нужно. И тебе – меньше всего.

– В этом году здесь много льда. Так что я справлюсь.

– Лучше раньше, чем позже. Если мы начнем откладывать до бесконечности, я рискую сам угодить в ловушку, и что тогда с нами будет?

– Дай мне неделю в Пондз-бэе, – просит Браунли. – Всего лишь одну неделю, и тогда мы начнем подбирать подходящее местечко, чтобы затереть мой корабль во льдах.

– Договорились. Еще неделя, а потом мы возвращаемся на север, – соглашается Кэмпбелл, – в пролив Ланкастера или его окрестности. Туда за нами никто не пойдет, и ты выберешь себе подходящее разводье рядом с тяжелым материковым льдом и станешь ждать, пока ветер не погонит ледяное поле прямо на тебя. Судя по тем типам, кого я видел из твоего экипажа, на помощь этих придурков можно особенно не рассчитывать.

– Я намерен оставить плотника там, где он сейчас находится.

– Что ж, несчастные случаи на море неизбежны, – соглашается Кэмпбелл. – Да и о таких, как он, никто особенно горевать не станет.

– Это гнусное злодейство, – говорит Браунли. – Ты когда-нибудь слышал о чем-либо подобном? Одно дело – маленькая девочка. Это еще я могу понять, хотя и с трудом. Но несчастный юнга – это уже слишком, клянусь Богом. Мы живем в дурные времена, Кэмпбелл, в дурные и противоестественные, можешь мне поверить.

Кэмпбелл кивает, соглашаясь.

– Я бы рискнул предположить, что Господь не слишком любит бывать здесь, в северных водах, – с улыбкой говорит он. – Пожалуй, он терпеть не может холод.