Последний кит. В северных водах

– У вас есть ваш клочок бумаги, мистер Самнер, а у меня есть мой. Хотелось бы мне знать, какой из них будет иметь больше веса в английском суде? Я не обучался юриспруденции и потому не могу судить об этом, но, полагаю, у хорошего стряпчего наверняка будет свое мнение на этот счет.

– Я располагаю всеми необходимыми доказательствами, – отвечает Самнер. – И это – не вопрос моего мнения или репутации. Сейчас речь идет не о том, кто я такой или кем был.

– А какие доказательства у вас есть против меня? – с нажимом спрашивает Дракс. – Расскажите мне о них.

– Мы ни в чем вас не обвиняем, – говорит Браунли. – И позвали вас сюда не для этого. Не забывайте, мистер Мак-Кендрик по-прежнему сидит в кандалах в трюме. Самнера всего лишь интересуют некоторые подробности этого зверского убийства, только и всего.

Но Дракс не обращает на Браунли ни малейшего внимания и во все глаза смотрит на Самнера.

– Какие улики у вас есть против меня? – спрашивает он вновь. – Потому что если у вас их нет, то тогда вы голословно обвиняете меня, я бы сказал. Мое слово под присягой на Библии против вашего.

Самнер делает шаг назад и засовывает руки в карманы.

– Вы лжете насчет Кендрика, – говорит он. – Я совершенно уверен в этом.

Дракс разворачивается к Браунли и показывает пальцем на свое ухо.

– У вашего судового врача, наверное, плохо со слухом, капитан? – говорит он. – Я уже устал повторять ему один и тот же проклятый вопрос, а он делает вид, будто не слышит меня.

Браунли хмурится и встревоженно облизывает губы. Он уже начинает жалеть, что согласился на просьбу Самнера. Дракс, конечно, первостатейный дикарь и грубиян, но это еще не повод, чтобы обвинять его в убийстве ребенка. Поэтому едва ли стоит удивляться тому, что он полез в бутылку.

– Да, действительно, какие улики у нас есть против Дракса в этом деле, Самнер? Просветите нас, будьте любезны.

Самнер несколько мгновений смотрит себе под ноги, после чего поднимает взгляд к наклонному световому люку в потолке каюты.

– У меня нет никаких улик против Генри Дракса, – безжизненным голосом признается он. – Ровным счетом никаких.

– В таком случае давайте покончим с этим, – заявляет Браунли. – А вы, Дракс, одевайтесь и проваливайте. Нечего тут валандаться.

Дракс долго смотрит на Самнера пренебрежительным взглядом, после чего наклоняется и поднимает с пола свои парусиновые штаны. В каждом его движении ощущается скрытая сила и размеренность, а тело его, вонючее и грязное, тем не менее излучает некую отвратительную притягательность. Самнер невидящим взглядом уставился на него. Он думает о своей медицинской аптечке и тех маленьких радостях, что она в себе таит. Он думает об ахейцах и троянцах, а еще о назойливости Афины и Ареса, как и об их привычке повсюду совать свой нос. Самнер вдруг отчетливо понимает, что Мак-Кендрика повесят. Совершенное насилие требует наличия преступника, и он уже назначен на эту роль. Он будет дергаться и брыкаться в петле. Он обречен, и никакая Гера уже не спасет его от виселицы.

Дракс наклоняется, а потом выпрямляется, просовывая ноги в штанины и натягивая их на бедра. Его широкая спина и зловонная задница сплошь заросли шерстью; его короткие кривые ноги в носках похожи на обезьяньи лапы. Браунли с нетерпением посматривает на него. Преступление осталось позади, и теперь голова его занята совсем другими вещами. Мак-Кендрику предстоит болтаться в петле за то, что он совершил, и так тому и быть. Теперь для капитана самое главное – правильно потопить корабль, что представляется ему рискованным и отнюдь не легким делом. Судно должно уйти под воду достаточно медленно для того, чтобы спасти и сохранить его груз, но при этом не настолько, чтобы удалось в последний момент залатать пробоины. А ведь никто не может предсказать заранее, как поведет себя лед и как далеко окажется от них Кэмпбелл на «Гастингсе», чтобы правдоподобно разыграть чудесное спасение. В наши дни страховщики держат ушки на макушке; почуяв, что дело нечисто, они набросятся на экипаж в порту и начнут предлагать им вознаграждение за любые полезные сведения. Если он ошибется хоть в какой-нибудь малости, то может закончить свои дни в тюремной камере Халла вместо того, чтобы прогуливаться по набережной Брайдлингтона[63].

– А что это за порез у вас на руке? – спрашивает он у Дракса. – Вы что, опять поранились? Самнер наверняка даст вам пластырь, чтобы прилепить его на рану, если вы попросите его хорошенько.

– Ерунда, – отмахивается Дракс. – Я оцарапал руку гарпуном, только и всего.

– На мой взгляд, ерундой там и не пахнет, – замечает Браунли.

Дракс качает головой и подхватывает свой бушлат со стола.

– Позвольте мне взглянуть, – говорит Самнер.

– Да, ерунда, – повторяет Дракс.

– Это ваша рабочая правая рука, и даже отсюда я вижу, что она распухла и кровоточит, – говорит Браунли. – Если вы не сможете метать гарпун или налегать на весла, то мне от вас не будет никакого проку. А ну-ка, немедленно покажите свою руку судовому врачу!

Дракс колеблется несколько мгновений, но потом протягивает руку.