Последний кит. В северных водах

Позавтракав, они вновь укладывают груз в шлюпки, после чего ставят единственную уцелевшую палатку, придавливая ее края бочонками с провизией, и усаживаются внутри играть в карты и покуривать трубки в ожидании возвращения Блэка, Джонса и остальных с «Гастингса». Примерно через час или около того туман начинает подниматься и Кэвендиш выходит наружу со своей подзорной трубой, чтобы взглянуть, не показался ли уже вдали возвращающийся отряд. Спустя некоторое время он вызывает к себе Отто, который, в свою очередь, после недолгой паузы зовет Самнера.

Кэвендиш протягивает Самнеру подзорную трубу и, не говоря ни слова, показывает на восток. Самнер раскладывает трубу и смотрит в нее. Он ожидает увидеть вдали Блэка, Джонса и остальных, которые тащат к ним по льду четыре пустые шлюпки, но на самом деле не видит ничего. Опустив подзорную трубу, он, прищурившись, смотрит в далекое безмолвие, потом вновь подносит трубу к глазам и смотрит снова.

– Ну, и где же они?

Кэвендиш качает головой, ругается и начинает сердито потирать рукой шею. Его предыдущее спокойствие и добродушие исчезли без следа. Он бледен и немногословен. Глаза его широко раскрыты, и он с шумом дышит через нос.

– «Гастингса» нет, – поясняет Отто.

– Нет? А где же он?

– Скорее всего, вчера он вошел в торосистый лед, чтобы избежать встречи с айсбергами, – резко бросает Кэвендиш. – Вот и все, и тут не о чем больше говорить. Надо полагать, что вскоре корабль появится у кромки ледового поля. Кэмпбелл знает, где мы находимся. Так что нам остается ждать его здесь. Продемонстрировать немного проклятого терпения и веры.

Самнер вновь прикладывает к глазу подзорную трубу, вновь видит в нее только лед и небо, после чего переводит взгляд на Отто.

– А зачем кораблю поднимать якоря в разгар урагана? – спрашивает он. – Разве не будет он в большей безопасности там, где находится?

– Если на него надвигается айсберг, капитан сделает все, что требуется, чтобы спасти корабль, – отвечает Отто.

– Вот именно, – подхватывает Кэвендиш. – Ты просто делаешь то, что должен.

– И сколько нам придется ждать здесь?

– Кто его знает, – отзывается Кэвендиш. – Если он найдет открытую воду, то может появиться уже сегодня. Если же нет…

Не договорив, он пожимает плечами.

– У меня нет с собой медицинской аптечки, – признается Самнер. – Ее уже увезли на борт «Гастингса».

– Кто-то из наших людей уже болен?

– Нет, пока что.

– В таком случае это самая маленькая из наших гребаных трудностей.

Самнер вспоминает, как видел гигантский айсберг сквозь пелену падающего серого снега: многоэтажный и совершенный, он уверенно и неостановимо скользил вперед, тогда как вся планета застыла в ужасе.

– «Гастингс» мог утонуть, – соображает наконец он. – Вы это имеете в виду?

– Он не утонул, – заявляет ему Кэвендиш.

– Здесь есть другие корабли, которые могут спасти нас?

Отто качает головой.

– Поблизости – нет. Сезон охоты уже заканчивается, а мы слишком далеко зашли на север. Бóльшая часть флота уже ушла из залива Пондз-бэй.

– Он не мог утонуть, – стоит на своем Кэвендиш. – Он где-то в заливе, только и всего. Если мы подождем его здесь, то он вернется достаточно быстро.

– Мы должны спустить на воду шлюпки и отправиться на поиски, – говорит Отто. – Прошлой ночью дул очень сильный ветер, и «Гастингс» могло отнести на много миль к востоку. Его могло затереть во льдах, он мог получить пробоину или остаться без руля. Словом, с ним могло произойти что угодно.

Кэвендиш хмурится, затем неохотно кивает, словно стремясь найти лучшее решение, но потерпев в этом неудачу.

– Мы быстренько найдем его, когда выйдем в залив, – быстро говорит он, со щелчком складывая медную подзорную трубу и пряча ее в карман своего пальто. – Говорю вам, что он где-нибудь неподалеку.

– Что будет, если мы не найдем его? – спрашивает Самнер. – Что тогда?

Кэвендиш делает паузу и смотрит на Отто, который упорно хранит молчание. Подергав себя за мочку уха, старпом отвечает фразой из мюзик-холла, произнесенной с чудовищным ирландским акцентом.

– «Тады я надеюсь, что ты прехватил з сабой свой купальный кастюм, Пэдди», – говорит он. – Потому что отсюда далеко плыть до любой точки.