Последний койот

Менеджера, казалось, обескуражил тот факт, что в его отеле решил остановиться Босх собственной персоной. Оправившись от смущения, он сообщил, что клиенту предоставляется право выбора: тридцать долларов в день, двести в неделю или пятьсот в месяц. Но деньги вперед.

Босх заплатил за неделю кредитной карточкой и с некоторым волнением наблюдал за тем, как клерк проверял ее на платежеспособность.

– Сколько стоит место на парковочной площадке перед домом?

– Место на парковке в аренду не сдается.

– Я хотел бы поставить перед домом свой «мустанг». Боюсь, местная публика может его вскрыть или снять колеса...

Босх выудил из кармана бумажку в пятьдесят долларов и переправил по поверхности конторки менеджеру.

– Вы уж проследите за ним, ладно?

– Сделаем...

– Вы ведь менеджер этого заведения, не так ли?

– И владелец. Вот уже двадцать семь лет.

– Извините...

Босх вышел из отеля, чтобы забрать из машины вещи. Ему пришлось трижды спускаться по лестнице, чтобы перетащить свое имущество в номер 214. Вход в него находился в дальнем конце коридора. В номере было два окна, выходивших в темную аллею и на задний двор одноэтажного здания, где располагались два бара и магазин по продаже фильмов для взрослых, но Босх с самого начала знал, что селится не в пансионе для благородных девиц. Это было не то место, где в шкафу на плечиках висит фирменный ворсистый халат, а на столике у кровати лежит коробочка с мятными драже. Отель находился всего в паре кварталов от опасных притонов, где деньги за вход совали в щель в пуленепробиваемом стекле.

В первой комнате стояли бюро и кровать с прожженным в двух местах покрывалом, что, по местным стандартам, считалось вполне допустимым. На стальных кронштейнах, намертво вмурованных в стену, висел телевизор. Во второй комнате помещались старенький, с потертой зеленой обивкой диванчик, небольшой стол, рассчитанный на двоих, и кухонное оборудование, состоявшее из маленького холодильника, привинченной к стене микроволновой печи и электроплитки с двумя конфорками. Вход в ванную, облицованную пожелтевшим от времени кафелем, находился в тесном коридорчике, соединявшем жилые помещения.

Хотя Босх очень надеялся, что долго жить в этом номере не придется, он тем не менее приложил максимум стараний, чтобы превратить это убогое обиталище в некоторое подобие дома.

Одежду он повесил в шкаф, зубную щетку и принадлежности для бритья отнес в ванную комнату и, хотя номера его гостиничного телефона никто не знал, подсоединил автоответчик. Он решил утром позвонить в телефонную компанию и переадресовать предназначенные ему звонки на номер отеля.

Потом он водрузил на бюро стереосистему и поставил колонки на пол по обеим сторонам от нее. Просмотрев содержимое коробки с аудиокассетами и дисками, он выбрал популярную в свое время вещицу Тома Уэйтса под названием «Валентинов блюз». Он давно не слышал эту запись и решил освежить воспоминания.

Вставив компактный диск в гнездо стереосистемы, Босх уселся на кровать и немного послушал музыку. Потом подумал, что неплохо было бы позвонить Джаз. Но о чем с ней говорить и какие задать вопросы? Так что лучше со звонком повременить. Закурив сигарету, он подошел к окну и выглянул на улицу. В темной аллее было пусто. Над крышами квартала возвышалась башня атлетического клуба – красивое здание, недавно построенное в Голливуде.

Задернув старомодные, слегка отдававшие плесенью шторы, он повернулся к окну спиной и окинул взглядом свое новое жилище. Затем сорвал с постели покрывало, одеяло и простыни и застелил ее заново, использовав захваченное из дома собственное белье и одеяло. Это, в сущности, ничего не меняло в его нынешнем бытии, но по крайней мере слегка ослабляло вновь нахлынувшее чувство бездомности и одиночества. Кроме того, позволило ему забыть на время о смерти Харви Паундса и притвориться, что он знает, как и зачем жить дальше.

Босх присел на перестеленную постель и откинулся на лежавшие в изголовье подушки. Прикурив вторую сигарету, он с минуту рассматривал ожоги у себя на пальцах. Красные пятна исчезли, а на их месте появилась тонкая розовая кожица. Раны зажили. Оставалось надеяться, что так же быстро и хорошо заживут раны у него в сердце. Но он в этом сомневался. Знал, что повинен в смерти Паундса и будет за это расплачиваться. Не знал только, как и когда.

Он рассеянно протянул руку и переставил телефон с прикроватного столика себе на грудь. Аппарат был старый, с вращающимся диском. Босх поднял трубку и задумался. Кому позвонить? Что сказать?.. Надо было срочно что-то выяснить.

* * *