Последний койот

– В свое время я занимал небольшие посты, – продолжал рассказывать Ким. – К примеру, был общественным представителем автозавода «Дженерал моторс» в Ван-Нейсе. Но потом его закрыли, и я перешел на вольные хлеба.

– Почему вы ушли из «Таймс» в начале шестидесятых?

– Я получил... А почему, собственно, вы спрашиваете? Меня что, в чем-нибудь подозревают?

– Ни в коем случае. Я просто пытаюсь прояснить кое-какие вопросы, относящиеся к тому периоду. Вы уж меня извините, но я продолжу. Кажется, вы начали рассказывать, почему ушли из «Таймс»...

– Ага... Ну так вот, я нашел себе новую работу. Мне предложили место представителя по связям с общественностью в офисе окружного прокурора Арно Конклина. Я, естественно, согласился. Там больше платили, не заставляли носиться по городу, высунув язык, и сулили блестящее будущее.

– А что вы подразумеваете под блестящим будущим?

– Честно говоря, на этот счет я ошибся. Взявшись за работу, я предполагал, что вместе с Арно достигну небывалых высот. Он был хороший человек. Вот я и подумал: буду держаться Конклина и со временем, когда его планы осуществятся и он займет пост губернатора или станет заседать в сенате в Вашингтоне, я как его пресс-атташе и общественный представитель буду вращаться в высших политических кругах. Но дело, к сожалению, не выгорело. В результате я завершил свою карьеру общественного деятеля в офисе жилого комплекса «Резеда», где из щелей в стене сильно дуло. Честно говоря, не понимаю, в какой связи все это может интересовать полицию...

– Но что случилось с Конклином? Почему его планы не осуществились?

– Я не эксперт и не аналитик и точно вам этого сказать не могу. Знаю только, что в шестьдесят восьмом году он планировал баллотироваться на пост генерального прокурора и эта должность, по общему мнению, была почти что у него в кармане. А потом он вдруг... хм... забросил это дело. Он вообще ушел из политики и вернулся к юридической практике. Но стал не юридическим представителем какой-нибудь крупной корпорации, как это обычно бывает, когда политик уходит в отставку. Он создал маленькую юридическую фирму под себя одного. Помнится, я им восхищался. Насколько я знаю, шестьдесят процентов дел или даже больше он вел бесплатно. Другими словами, основную часть времени он работал, что называется, на общественных началах.

– Как если бы его приговорили к общественным работам или что-то в этом роде?

– Представления не имею. Тут уж мы вторгаемся в область догадок...

– Так почему все-таки он все бросил?

– Я уже говорил вам, что не знаю.

– Разве вы не состояли в его ближнем круге?

– Нет. У него не было никакого круга. Рядом с ним находился всего один человек.

– Гордон Миттель.

– Совершенно верно. Если хотите узнать, почему Конклин отказался баллотироваться, спросите у Гордона. – Только тут Ким сообразил, что Босх упомянул имя Гордона Миттеля. – Уж не из-за него ли вы ко мне пожаловали?

– Погодите минутку. Я еще не обо всем вас расспросил. Почему, по-вашему, Конклин отказался баллотироваться? У вас наверняка есть по этому поводу какие-то мысли.

– Он не внес свое имя в список кандидатов, поэтому никаких официальных заявлений об отказе участвовать в выборах ему делать не пришлось. Он просто отошел в сторону, и все. Но слухи по этому поводу ходили разные.

– Какие?

– Ну, о нем много чего говорили. Например, что он гей. Что у него проблемы с финансами. Некоторые утверждали, что гангстеры обещали его убить в случае победы. Вот, пожалуй, и все. Но никто это всерьез не принимал. Считали обычной болтовней политиканов.

– Он ведь не был женат, не так ли?

– Насколько я знаю, не был. Но ничто не говорило о том, будто он гей.

Босх отметил, что лысина Кима целиком покрылась крохотными капельками пота. В комнате было тепло, но кардигана он не снял. Босх быстро сменил тему.

– Ну а теперь расскажите мне о смерти Джонни Фокса.

Прикрытые стеклами очков глаза Кима странно блеснули. И хотя в следующее мгновение они обрели прежнее выражение, Босху этого было вполне достаточно.

– Кто это – Джонни Фокс?

– Бросьте, Монти, это всё старые дела... Никого не волнует, что вы тогда сделали. Я просто хочу знать подоплеку этого трагического происшествия. Именно за этим я к вам и приехал.

– Вы говорите о том времени, когда я был репортером? Я тогда написал много статей. Это было тридцать пять лет назад, и я не могу всего упомнить.

– Ну, Джонни Фокса вы наверняка помните. Он был вашим пропуском в блестящее будущее. В то самое, которого вы так и не обрели.

– А ведь вы никакой не коп. Что в таком случае вы здесь делаете? Вас Гордон послал, да? Значит, через столько лет он думает, что я...

Ким замолчал.

– Я коп, Монти. И вам просто повезло, что я добрался до вас раньше Гордона. Похоже, кто-то решил, что чего-то тогда недоглядел, не доделал свою работу. Так что можете считать, что призраки прошлого возвращаются. Вы читали сегодня в газете о полицейском, которого нашли в багажнике его машины в Гриффит-парке?

– Я смотрел репортаж в теленовостях. Кажется, он был лейтенантом...