Последний кольценосец

Дать политэкономический анализ правления первых князей Итилиенских, Фарамира и Йовин, весьма затруднительно, ибо ни политики, ни экономики у них там, похоже, не было вовсе, а была одна сплошная романтическая баллада. К созданию пленительного образа «Феи итилиенских лесов» (не правда ли, странно: когда-то в Итилиене — этом индустриальном сердце Средиземья — росли леса…) приложили руку, наверное, все поэты и художники того времени — благо скромный двор Фарамира стал для них чем-то вроде Святилища Веры, и не совершить туда паломничества считалось просто неприличным. Но даже вводя поправку на неизбежную идеализацию прототипа, приходится признать: Йовин, судя по всему, и вправду была удивительно светлым человеком.

Благодаря этой братии мы располагаем ныне и несколькими портретами принца Фарамира; лучший из известных мне приведен в опубликованной недавно аннуминасским издательством «Башня Амон-Сул» монографии «Философский агностицизм и его ранние представители». Однако в любом случае ни одно из этих изображений не имеет ничего общего с тем латунным профилем, что украшает в качестве кокарды горчичные береты коммандос из лейб-гвардии Итилиенского парашютно-десантного полка. Кстати, именно к этому полку приписаны знаменитые «мангусты» — специальное антитеррористическое подразделение, бойцов которого могла днями лицезреть на экранах телевизоров вся Арда, когда те блестяще освободили в Минас-Тиритском аэропорту пассажиров вендотенийского лайнера, захваченного фанатиками-хананнитами из «Фронта освобождения Северного Мингада».

За все время своего итилиенского княжения Фарамир осуществил одну-единственную внешнеполитическую акцию, а именно: наложил разрешительную резолюцию на рапорт барона Грагера, в коем тот просил откомандировать его на юг, за реку Харнен, для осуществления разработанного им комплекса разведывательных и подрывных операций: «…По всем признакам, именно там, в Ближнем Хараде, будет в ближайшие годы решаться судьба Средиземья». Как ни странно, дальнейшая судьба Грагера Аранийского (которого иногда не без оснований величают «спасителем Западной цивилизации») по сию пору остается собранием малодостоверных преданий и анекдотов. Известен лишь конечный результат его трудов — грандиозное восстание кочевников-аранийцев против харадского владычества, которое в итоге и привело к обрушению — по принципу домино — всей зловещей Империи харадримов, благополучно распавшейся на кучу враждующих между собою племен. Никому не ведомо, каким образом этот авантюрист-интеллектуал завоевал свой непререкаемый авторитет среди свирепых дикарей харненских саванн. Святочная история о выкупленном им по случаю на кхандском невольничьем рынке сыне аранийского вождя смотрится абсолютно недостоверной; версия о том, что его путь к вершинам власти пролегал через ложе верховной жрицы Свантантры, остроумна и романтична, однако у людей, мало-мальски разбирающихся в реалиях Юга, может вызвать лишь улыбку… Даже о смерти барона ничего толком неизвестно: то ли погиб во время львиной охоты, то ли был по нелепой случайности убит, улаживая конфликт за летние водопои между двумя мелкими аранийскими кланами.

А вот судьба Йомера была настолько удивительна, что некоторые авторы по сию пору тщатся доказать, будто он личность не историческая, а легендарная. Вступив после мордорского похода на престол Роханской Марки, он с удивлением и глубочайшим неудовольствием открыл для себя, что сражаться — по крайней мере в обозримой части Средиземья — больше не с кем. Некоторое время прославленный воитель пытался развеяться турнирами, охотой и любовными похождениями, однако успеха не достиг и впал в полнейшую меланхолию. (Историческая правда требует признать, что на пиршествах любви сего chevalier sans pew et sans-ге-proche [5] отличало полное отсутствие вкуса при фантастическом аппетите — недаром эдорасские острословы предлагали своему монарху начертать на щите девиз: «На всех пригоден.») Вот тут-то в его томящейся от вынужденного безделья душе и ожили вдруг воспоминания о некой замечательной восточной вере, которая, если вдуматься, и привела его к победе на Пеленнорских полях. Йомер вгорячах решил было сделать хакимианство государственной религией Рохана, но затем ему в голову пришел еще более занимательный план.