Последний кольценосец

В Кхандском халифате шла об ту пору вялая религиозная война между хакимианами двух разных толков. Каким именно способом Йомер выбрал одну из этих вер в качестве истинной, по сию пору неясно: я лично полагаю — подкинул монетку, ибо в реальных догматических расхождениях там не могли разобраться и целые синклиты докторов богословия. Как бы то ни было, он обратил в эту самую Истинную веру всю свою лейб-гвардию, тоже застоявшуюся без дела и готовую воевать с кем угодно и за что угодно (предание гласит, будто один из Йомеровых витязей, будучи спрошен, как он себя чувствует, вступивши на путь Истинной Веры, простодушно ответствовал: «Хвала Тулкасу, нормально — сапоги вроде не текут»), после чего отбыл на Юг. «На хозяйстве», в Эдорасе, король оставил своего троюродного брата; это, естественно, ввергло страну в пучину династических распрей, длившихся потом без малого век и плавно завершившихся Войной девяти замков — той самой, в коей безвозвратно полегло все роханское рыцарство.

В Кханде Йомер, к полнейшему изумлению спутников, и вправду отрекся от своей предшествующей жизни как от греховной, роздал нищим все имущество, кроме меча, и вступил в орден хананнитов (дервишей-воинов). Поставив свой полководческий талант на службу притянувшейся ему религиозной партии, он в трех сражениях сокрушил все военные силы противника и за какие-то полгода победоносно завершил двадцатишестилетнюю «священную войну»: правоверные вполне заслуженно нарекли его «Мечом Пророка», а схизматики — «Гневом Господним». В конце последней из этих трех битв, когда полный разгром еретиков уже не вызывал сомнения, его сразил камень из вражеской катапульты — смерть поистине наилучшая, какую только может пожелать себе истинный полководец. Хакимиане незамедлительно причислили Йомера к лику мучеников за веру, так что теперь он, надо полагать, не испытывает никаких проблем по части общения с гураниями.

На этом, собственно, вполне можно ставить точку… Но в заключении мне все же хотелось бы подчеркнуть: лакуны, имеющиеся в подлинном рассказе Цэрлэга, я заполнял по собственному разумению, и старый солдат не несет никакой ответственности за эти измышления. Тем более что многие лица, конечно же, с азартом примутся уличать рассказчика (а кого ж еще?) в расхождениях с общепринятой версией событий конца Третьей Эпохи; каковые события — надобно заметить — широкой публике Арды известны в лучшем случае по литературно обработанному эпосу Западных стран — «Властелину Колец», а то и вообще — по «историческому» телесериалу «Меч Исилдура» да по компьютерной игре-стрелялке «Галереи Мории».

Критикам этим можно было бы скучным голосом напомнить, что «Властелин Колец» есть историография победителей, которые понятно в каком виде выставляют побежденных. Ведь если там имел место быть геноцид (а иначе куда, извините, подевались после победы Запада все тамошние народы?), тут уж втройне важно убедить всех (а прежде всего самого себя), что это и не люди были вовсе, а так… орки с троллями. Или предложить им задуматься: часто ли попадались в человеческой истории властители, которые так вот, за здорово живешь, отдавали свой престол какому-то хрену с бугра (виноват: дунадану с Севера)? Опять-таки подмывает нескромно полюбопытствовать: чем на самом деле пришлось расплатиться Элессару Эльфиниту с замечательными сподвижниками, обретенными им на Тропах мертвых? То есть призвать на службу (о, ради самой благородной цели, разумеется!) силы абсолютного зла — дело обыкновеннейшее, не он первый, не он последний; но вот чтоб означенные силы, сделавши свое дело, послушно вернулись затем обратно в небытие, ничего не истребовав взамен? Ой, не знаю… Про такое мне, признаться, слыхать не доводилось. Или вот еще можно… Да, можно — но только зачем? Я, во всяком случае, вступать в подобного рода полемику не имею ни малейшего желания.

Одним словом: ребята, давайте жить дружно. Что в данном конкретном случае означает: не любо — не слушай, а врать не мешай.