Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Однако вызывает сомнение тот факт, что в 224 г. при создании лиги, в тяжелейший для Ахейского союза момент, Арат мог предвидеть не только благоприятный исход Клеоменовой войны, но и замышлять новую военную акцию. Даже после победы в 222 г. над Спартой ахейцам потребовалось немало времени, чтобы поправить свои пошатнувшиеся позиции. Более того, ослабленные из-за потерь в ходе войны они сами легко могли стать объектом агрессии со стороны этолийцев. Они были не в состоянии самостоятельно организовать врагу отпор на должном уровне, что и показали впоследствии события при Кафиях и в Кинефе. Скорее всего, их мысли в этот момент склонялись к миру. Тем более, что такой искусный дипломат, как Арат, имел возможность ослабить противника, воспользовавшись отдельными статьями договора лиги, в частности, условием свободы мореплавания, предусмотренным параграфами Общего Мира[112]. Позиция ахейцев изменится через два года. Поводом к новой войне послужила перемена внешнеполитического курса Мессении, которая, благодаря дипломатическим усилиям Арата, разорвала союзные отношения с Этолией и заявила о намерении вступить в Эллинскую лигу[113]. Однако нельзя утверждать, что уже после Клеоменовой войны направленность лиги против Этолийского союза была очевидной.

Версия об антиримском характере лиги с самого начала существования союза 224 г. несколько сомнительна. В двадцатых годах III в. интересы Рима были направлены, главным образом, на юг Средиземноморья, а в отношении Греции римляне не предпринимали ничего, что могло создать какой-то повод к войне. Ни македонский царь, ни Арат не могли заглядывать в отдаленное будущее, предвидеть начало агрессии Рима и задумать лигу как организацию обороны против римлян. Тем более, что внутри Греции стабильности по-прежнему не было. Это обстоятельство не давало возможности ни ахейцам, ни македонянам отвлекаться от внутригреческих проблем.

Следует рассмотреть еще один фактор, которому некоторые исследователи придают слишком большое значение. Речь идет об иллирийских делах и установлении римского протектората на Балканах после победы в первой Иллирийской войны в 229–228 гг. Хотя глубокое исследование этой проблемы не входит в задачу настоящего труда, но этот вопрос нельзя и обойти молчанием, так как начиная с этого времени греческий мир приходит в соприкосновение с римским и греко-македонские отношения так или иначе затрагивают иллирийско-римские. Поэтому мы ограничимся некоторыми существенными замечаниями.

Основные данные об истории иллирийских войн содержатся у противоречащих друг другу Полибия и Аппиана. Но оба автора подчеркивают размах иллирийского пиратства в правление предводителя племени ардиэев Агрона и его жены Тевты, сообщают об отправке в Иллирию римлянами послов и убийстве одного из них (App. Illyr., II, 7, 3–4) или обоих (Polyb., II, 7, 3; 8, 6–8), а также указывают на измену Деметрия Фарского как одну из причин быстрого успеха римлян в Иллирии (App. Illyr., II, 7, 3–4; Polyb., II, 9, 1–10; 10, 2–8; II, 4). Кроме того, Полибий сообщает, что консул Постумий Альбин через своих легатов дал объяснения по поводу римского вмешательства на заседаниях Этолийского и Ахейского союзов. Вскоре после этого (Polyb., II, 12, 4–8) сенат отправил послов с той же миссией в Коринф и Афины[114]. Столь скудные сведения не позволяют однозначно ответить на главный вопрос, представляющий интерес для понимания направленности Эллинской лиги: были ли эти действия враждебны Македонии или, говоря в ином аспекте, были ли они восприняты как таковые в Македонии[115]?