Последний корабль в Бессмертные Земли

Варда медленно села, и гравитационное кресло с готовностью приняло требуемую форму — женщина сидела теперь, обхватив колени руками.

— Мне, что ли, заплакать? — тихо, задумчиво произнесла она, глядя в пространство. — Все будут меня утешать…

Некоторое время все молчали. Элентари, перестав всхлипывать, тихо произнесла:

— Прошу прощения, Ва… Я, наверное, не гожусь для этой работы.

Валарка вздохнула.

— Кому-то же нужно делать грязную работу, Эли… Ладно, поплакали и будет. Майар, ты должен был сделать анализ демографо-экономической ситуации по государственному образованию хомо Хаара-Па. Как успехи?

— Я сделал, — усмехнулся Майар. — Однако, если можно, пусть вперёд выступит с докладом Илуватар. Поскольку подразумевается, что его остроухие на текущий момент подлинный луч света в кромешной тьме.

— Не вижу повода для сарказма, Майар.

— И я не вижу, Илу. Какой уж тут сарказм…

— Ну хватит, Май, в самом деле, — разозлился Илуватар. — Доказательства?

— Нет у меня никаких доказательств. Только предчувствие. Все эти огнестрельные орудия, несвоевременно затесавшиеся в эпоху бронзы, громадные марширующие армии и бесчисленные зверства недозрелых дикарей, всё это ерунда, ребята. Тихони-философы с материализатором-гигантом, давным-давно превысившим все разумные пределы роста, — вот где настоящая угроза.

— Тебе пора высекать свои пророчества на скрижалях, Майар, как это принято у хомо. Или лучше рисовать охрой и углем на стене пещеры, как это делают гоблины, вследствие проваленного тобой проекта?

— А ну тихо! — не выдержала Варда. — Все! Работнички…

* * *

Дрова для очага на сей раз попались сухие, и огонь горел ровно, почти без дыма. И почти бесшумно. Аркуэнон поёжился — на миг показалось, будто ровный неживой огонь не только не греет, наоборот, высасывает тепло… Холодно. Как холодно в доме….

— Верно ли я понял, что никаких следов нашей дочери так и не обнаружено?

Тиарон, сидевший так близко к очагу, будто намеревался поджариться, тяжело вздохнул.

— Иногда я завидую хомо, глухим к течению мысли и способным по этой причине врать вслух, произнося пустые слова утешения. Сейчас как раз такой случай. Нет, Глава Аркуэнон. Никаких следов.

Пауза. Анкалимэ, молча поднявшись, проследовала к стене, распахнувшейся перед ней, и скрылась. Глава Дома проводил жену взглядом. Анкалимэ всегда была сильной женщиной. Она даже не будет плакать… сейчас. Только ночью.

— Что дальше?

Следователь потёр лицо руками.

— Прости, господин, я не спал эту ночь… Что дальше? А что нам ещё остаётся, кроме как искать? Владения дикарской Сидоммы велики, но земля гораздо больше.

— Гиамура? Хаара-Па?

— И даже Архон.

— Архон уже взят и разрушен полчищами хомо.

Тиарон снова потёр ладонями лицо.

— И тем не менее, Аркуэнон. Надежда умирает последней.

Воцарилось молчание.

— Иногда я тоже жалею, что нам дано такое свойство — читать невысказанные мысли. Ты ведь уже твёрдо уверен, что Фионны нет в живых, Тиарон.

— И тем не менее, я буду искать, Аркуэнон, — следователь криво усмехнулся. — Пока не найду Фионну Кассителнирру… или то, что от неё осталось.

Глава Дома Кассителнирров перевёл взгляд на молодого Хранителя, до сих пор молчавшего.

— Ты тоже считаешь, что моей дочери уже нет в живых, Вэон?

— Нет! — Молодой эльдар сверкнул глазами. — Я верю, что Фионна жива. Я это знаю!

* * *

— …Как долго ты ещё намерен возиться?

Масляные лампы довольно сильно чадили, освещая внутреннее пространство шатра колеблющимся красноватым светом. Вино, налитое в чаши, казалось почти чёрным, как начинающая сворачиваться кровь. Владыка Герхем обсасывал птичье крылышко сосредоточенно и аккуратно, и человек несведущий мог бы даже подумать, что мысли Владыки поглощены именно процессом питания… Гевар сдержал улыбку. Ну что за дичь и чушь лезет в голову.

— Довольно долго, мой господин. Пока что мы не нашли даже подземный ход, ведущий из дворца за городские стены. Тот, что нашли, не ведёт никуда — очевидно, начали и забросили, и притом довольно давно.

Герхем вздохнул, отпил вина из чаши. Поморщившись, выплеснул его на землю.

— Как в придорожный кабак вино припасли, честное слово… Придётся велеть дать главному виночерпию два десятка палок, совсем зажрался, нюх потерял. Налей-ка мне вон из того кувшина… раз уж разогнал тут мне всех слуг.

— Ты бываешь чересчур строг, мой господин, — улыбнулся начальник тайной службы, наливая вино из требуемого кувшина. Подал чашу, перегнувшись через столик. — Как на мой вкус, вполне ничего. Хорошая лоза, шестнадцать лет выдержки…

— Ну раз тебе нравится, ты и пей. — Владыка отхлебнул из чаши. — Вот, другое дело… А виночерпий двадцать палок таки получит.

— Вот я и говорю, — засмеялся Гевар. — Владыка Герхем бывает порой чересчур строг, но всегда справедлив!

Посмеялись.

— Однако вернёмся к нашим делам, — Герхем отставил чашу. — Итак, ты остаёшься здесь. Формально комендантом архонских земель назначен Гаур, надо же поощрить парня. И ты уж постарайся, чтобы все его тут уважали. Оставляю вам на двоих десять тысяч воинов, больше ни к чему. Сам не светись, ты мне нужен со свободными руками.