Последний костер

Для стоявших в отдалении Вигдис и Мэргена это выглядело так, будто вся фигура Каару засветилась оранжево-красным светом. Неярким, но достаточным, чтобы понять: Иштар здесь. Стало ощутимо теплее, и угли в ночном костре ярко вспыхнули.

Следующим в очереди был Мальфри. Он долго раздумывал, почему именно его Ульг выбрал в проводники своей силы, ведь он даже не был жрецом. Однако с самого детства он ощущал на себе благосклонность Повелителя Вод, легкость, с какой Мальфри давалось стихосложение и изучение любых языков не могла быть случайной. А потому скальд легко нашел дорожку к своему покровителю, достаточно было лишь вспомнить тот трепет, то возвышенное состояние, в которое приходил его разум, когда наступало время сочинения новой баллады или песни. Он не заметил тот момент, когда Ульг занял его тело, лишь ощутил безмерный покой вокруг, вечный круговорот любой жизни от самого сотворения бытия. Как и в случае со жрицей, Вигдис и Мэрген увидели охватившее скальда неяркое сине-голубое сияние, а воительница же ощутила и такой знакомый ей привкус соленой воды в воздухе.

Теперь пришел черед Ивон. Она, как и Каару, прекрасно знала, что делать. Ниневия откликнулась мгновенно, занимая все ее существо, нетерпеливо ожидая развязки. Вместе с фундаментальностью земли, которую воплощала богиня, Ивон познала бесконечные рождения и необходимые для этого смерти. Цветение и перегной слились воедино, и могучая Жизнь восставала из этого нерушимого союза.

Последним призвать бога должен был отшельник. Он ощущал воздух вокруг себя, его тяжесть, которую обычно никто не замечал, запахи, даже самые тонкие и старые. Все это было родным, известным тысячелетия. Как жаль, что Мара, заигравшись с зимой и снегом, забыла о главной своей силе, которую воплощал сейчас загадочный отшельник, веками живущий в Оримунде и знающий тайны, неизвестные даже другим богам.

Медлить больше было нельзя. Спокойный, будто ничего необычного не происходит, Янар поднялся на алтарь, и слегка дрожащим голосом, который все же выдал его волнение, начал читать молитву. И пусть первые слова его не были искренни, пусть страх, скованный волей на мгновение вырвался из своих оков, но вскоре Янар воистину поверил. Он верил, что его бог услышит эту молитву, что где бы он не находился, он примет в свои объятия верного сына, желающего обрести наконец дом.

Огонь охватил его с головы до ног, мгновенно. Смертные вокруг алтаря отшатнулись, Ивон в ужасе закрыла рот и заплакала беззвучно, но слезы быстро высыхали от нестерпимого жара. Ни один крик не вырывался изо рта того, кто раньше был обычным жрецом Похищенного бога, кто бродил по деревням, даруя людям огонь и не пытался что-либо исправить. Через несколько мгновений он потерял сознание, хотя огонь держался еще минуту-две.

Никто из присутствующих, кроме, может быть, отшельника, не заметил женскую фигуру в сером плаще с чем-то непонятным в руках, постоявшую на краю поляны и ушедшую, как только огонь опал.

Пришел в себя Янар резко, как будто толчком. Сел на алтаре, который был раскален, но он этого не ощущал. Но не успев осмотреться по сторонам, он вдруг ощутил силу, живущую в нем. Такую теплую, родную и привычную силу. Посмотрев на свои руки, Янар увидел огонь, пылающий под кожей.

А следом за этим пришли воспоминания. Тысячи, сотни тысяч воспоминаний нечеловечески долгой жизни, долгие года существования бесплотным духом, приход людей, начавших возносить ему молитвы, растущая от их веры сила, Ниневия, которую он встретил однажды весной, когда цвели яблони… Мир, каким знал его Анвар, открывался перед бывшим жрецом среди всех этих воспоминаний, и последнее, что Янар увидел, было долгое заточение у Мары, где бог находился в полубессознательном состоянии, иногда инстинктивным усилием отвечая на молитвы и даруя огонь. Он спал, и сны его были тяжелы, и так, не просыпаясь, Первенец Стихии умер, всю свою силу отдав другому, кто пришел на смену ему, потерявшемуся в ледяном замке богини Зимы.

Чей-то возглас привлек его внимание, и Янар повернулся на голос. Ниневия в знакомом облике Ивон шагнула к нему, обнимая и что-то спрашивая, но слезы перехватили дыхание Плодородия и Огонь не понял вопрос. Ниневия поцеловала его в губы, и Янар почувствовал их соленый от слез вкус, однако не ответил, не до конца понимая, кто перед ним – Ивон или богиня. Почувствовав эту нерешимость, девушка тут же сделала шаг назад.

– Анвар? – тихо спросила она. – Это ты, любимый?

Янар медленно покачал головой.

– Он умер, Ниневия. Отдал свою силу мне и ушел, уставший от заточения и неспособный больше быть.

Охваченная ужасом, Ниневия в теле Ивон сделала еще один шаг назад, а потом в одно мгновение покинула ее тело. Вслед за ней, переглянувшись, ушли и Ульг с Иштар. Все проводники упали на колени, охваченные внезапным бессилием, и только отшельник остался стоять. Мэрген и Вигдис подбежали ближе, помогая им подняться.

– Янар, милый, ты жив! – Ивон оттолкнула помогавшую ей Вигдис и бросилась к алтарю.