Последний козырь

«Вот это новость! – удивился Павел. – В штабе Кавказского фронта работает агентура полковника Гаевского?!»

Он аккуратно положил документы на прежнее место, закрыл ящик и, бросив ключи в чемоданчик, выглянул в окно. Возле вагона лежал часовой. Винтовка его валялась в стороне. Павел присмотрелся: солдат убит.

Дальние вагоны горели ярко, с треском; пламя пожара переметнулось на прилегающую к путям улицу. Откуда-то из-за домов тянулась длинная черная коса дыма.

Павел замкнул за собой двери салона и тамбура, спрыгнул на землю и нырнул под вагон. Выскочив с противоположной стороны, он перебежал железнодорожные пути и свернул к водокачке. Под ее прикрытием стояла пролетка Мефодия Кирилловича. Сам он держал коня за узду. Тент пролетки был поднят. Павел осмотрелся вокруг и ничего подозрительного не обнаружил. Он не торопился уезжать. Надо было убедиться, что шпик потерял его след.

Не спеша Наумов направился к Мефодию Кирилловичу. Извозчик, увидев подходящего к нему полковника, развел руками:

– Не извольте, вашвыскобродь, гневаться. Но вот занят я, да и задаток уже получил. Не могу, знаца. – При этом Кирилыч выразительно кивнул в сторону тента.

– Ну это, старик, ничего, мы с твоим клиентом, думаю, поладим.

Наумов вскочил в пролетку и удивленно воскликнул:

– О-о! Снова вы? Если бы я сам не убедился, что вы используете эти уютные извозчичьи кабины, чтобы, укрывшись от глаз начальства, подремать в рабочее время, то мог бы заподозрить, что вы за мной следите.

На лице шпика не дрогнула ни одна мышца.

– Слежу, Павел Алексеевич, слежу, – откровенно признался рыжий. – Вы это поняли сразу, и нет резона играть в прятки. Вам ведь на пароход надо спешить?

– Да, но прежде я должен проскочить в одно место. Это на окраине города по балаклавской дороге. Вы со мной поедете или подождете где-нибудь?

Рыжий глянул на часы.

– Ну, ежели не успеем на пароход, не беда. Мне и так все уже понятно. Усомнился я…

– В чем усомнились и почему?

– Взрыв. Ежели бы, думаю, причастен был, зачем ему голову свою подставлять. Знал бы, когда уйти. А вот не знал и влип… Сам-то дома?

– Генерал Улагай?

– Да.

– Его нет. Адъютант майор Дариев и ординарец уборкой занимаются.

– Ну, слава богу, обошлись, живы остались.

– Поехали! – приказал Наумов извозчику.

Кирилыч ударил вожжами и пронзительно свистнул.

– Ну, мила-ай!

На перекрестке Кирилыч повернул в переулок, и Наумов увидел, что за ними едет легковой автомобиль. «Тебя будет прикрывать наша боевая группа», – вспомнил он слова Гавриила Максимовича.

На окраине города густо поросшая кустарником балка оборвала улицу. Дальше потянулась балаклавская дорога. Шпик, заподозрив неладное, беспокойно посмотрел на полковника. Потом потянулся за вожжами.

– Стой! – крикнул он. – Смываться из города?

Наумов схватил его за руки и заломил их назад. Рыжий рванулся, но, почувствовав резкую боль, застонал и обмяк. Кирилыч наклонился, вытащил у него из кобуры пистолет, пошарил по костюму и извлек еще один.

В этот момент к ним подъехал автомобиль, из которого выскочил крутогрудый, чубатый хорунжий. Он по-военному четко представился полковнику и спросил:

– Чем можем быть полезны вам, господин полковник?

– Это шпион, большевистский шпион, а не полковник! – крикнул рыжий. – Именем закона прошу вас…

– Заберите его, – распорядился Наумов.

Шпик выпучил глаза и разразился неистовой бранью, угрозами.

…Выстрел оборвал его крик.

Кирилыч глубоко вздохнул и перекрестился:

– Ну и наделали же вы, Павел Лексеич, шуму-грому. Боялись мы за вас. Уже хотели было в вагон бежать.

Павел счастливо улыбнулся и от избытка чувств стукнул его дружески по плечу:

– Спасибо, друзья. Лобастов в Балаклаве?

– Да, ждет вас, – ответил Кирилыч. – Дальше поедете в автомобиле.

Павел взглянул на часы и вслух прикинул:

– Мы едва успеваем. Надо торопиться.

3

Пароход стоял у вокзала пассажирского порта. Швартовы, надетые на палы, надежно удерживали его у причала. Казалось, он навсегда прирос к нему. Грузовая марка, однако, находилась у зеркала воды. Это означало, что пароход готов к отплытию.

На борту видна группа офицеров да несколько десятков чиновников различных ведомств. Они спокойно беседуют и, в ожидании отхода судна, наблюдают за праздно гуляющим людом.

Убывающие из Севастополя ни с кем не расстаются, а впереди их никто не ждет. Они сами не знают, что у них впереди.

К причалу подъехал коричневой полировки фаэтон. Его медные ободья и поручни ослепительно блестели на солнце. Из него вышли капитан Шорин и Журиков. Они быстро поднялись по трапу и, не задерживаясь на борту, прошли в заказанную для них каюту.

– Ну, слава тебе господи-с, – облегченно вздохнул Журиков, едва за ним захлопнулась дверь, – кажется, они нас не видели.

– По мне бы, – сказал ему капитан, – взять Наумова здесь, в Севастополе, да подержать несколько дней в закутке. А потом доложить, что, дескать, привезли субчика из Сухума. Никто проверять нас не будет, а верить ему не станут. Что скажем, так и будет.